Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века
Шрифт:
Абоненты могли пользоваться и дополнительными услугами. Так, «Московская контора сообщения адресов по телефону» продавала желающим абонементы на десять справок. Уплатившему всего два рубля уже не надо было самому ходить в адресный стол, поскольку сведения об интересующем его человеке сообщали по телефону. Неиспользованные справки принимали обратно. А «Первое бюро по дезинфекции телефонов» за семь рублей в год готово было дважды в месяц проводить обработку аппаратов дезинфицирующим средством «Сапролит».
Находились среди москвичей и такие, кто хотел пользоваться достижениями технического
Вместе с распространением в быту телефона появилось и такое явление, как телефонное хулиганство. Одной из жертв его стала молодая актриса Малого театра В. Н. Пашенная. В январе 1910 года в ее квартире стали часто раздаваться звонки, а когда Вера Николаевна брала трубку, то слышала мужские голоса, обращавшиеся к ней с гнусными предложениями, всяческую брань и оскорбления. А однажды вышел скандал с рабочими, вызванными по телефону для перевозки рояля якобы ею.
На телефонной станции, куда Пашенная обратилась за помощью, ей посоветовали в таких случаях, не прерывая разговора, звонить с другого телефона на коммутатор, чтобы установить номер хулигана. Она так и поступила.
Несколько раз станция определяла звонки, поступавшие из ресторанов и пивных, но однажды был засечен квартирный телефон. Агенты сыскной полиции задержали проживавшего в ней представителя фортепьянной фабрики «Оффенбакер» австрийского подданного Герасимовича.
На суде адвокат указывал на то обстоятельство, что Герасимович был из привилегированного класса и «не мог решиться на гнусное оскорбление, достойное лишь нахалов низменной марки». Тем не менее его голос с характерным польским акцентом был без колебаний опознан Пашенной и еще несколькими свидетелями. Подсудимый пытался отрицать свою причастность к этому делу, но в конце концов все– таки проговорился:
– Если бы и оскорблял, то по наущению других лиц из мести.
Это подтвердил агент сыскного отделения, но почему-то не стал называть заказчика травли.
– В моем лице, я считаю, нанесено оскорбление члену общества, – заявила актриса, – и прошу применить к господину Герасимовичу высшую меру наказания.
Суд так и поступил, назначив телефонному хулигану месяц ареста.
Среди других претензий, которые предъявляли москвичи к телефону, было довольно большое количество ошибочных соединений. Как-то, не выдержав, В. А. Гиляровский описал в газете свои страдания в качестве абонента телефонной сети:
– Что? Кто говорит?
– Примите холерного больного.
– Да вы куда звоните?
– В больницу звоню... Сейчас привозим...
Кладу трубку. Через 5 минут новый звонок:
– Пришлите четыре ведра пильзенского пива.
– Куда вы звоните?
– В хамовнический склад...
– Ладно!
Кладу трубку. Через 10 минут:
– Швейцар Федор? Ты? Молчу.
– Федька! Мычу:
– Мм-м...
– Федька! Вызови из седьмого номера Маргаритку, скажи, чтобы оделась почище и ехала к нам... Гости приехали...
– Ладно!
И... едва положил трубку, как снова трескучий звонок:
– Сейчас взвод присылайте к Тверской заставе...
– Что?
– Кто? Жандармский дивизион? На рысях, к заставе, сию минуту!
– Ладно!
Что же больше остается делать московскому телефонному абоненту, когда то и дело его тревожат понапрасну по телефону? За последнее время эти ошибки соединений участились до крайности. Чем это объяснить? Нервозностью ли века, неумением ли ясно называть цифры номера или телефонными порядками плюс летняя рассеянность телефонных барышень – но это существует и учащается!
И, кроме всего этого, какая-то медлительность: звонишь – не дозвонишься. Вообще на телефонах что-то все не то!
– Чу! Опять звонок.
Подхожу, обозленный уже.
– Что угодно?
– Когда отец Восторгов вернутся?
– Завтра, в 11 часов ночи, с экстренным поездом курской дороги! Завтра!.. – отвечаю, бросая трубку.
Посмотрим, будет ли встреча!
Опять звонят...
Другой москвич, также связанный с газетным миром, не поленился и описал, как ему переносили телефон:
«Абонент телефонного общества переехал на другую квартиру, 25 рублей внесены. В новом доме уже имеется абонент. Таким образом, необходимо было устроить внешнюю отводку на протяжении двух-трех саженей и внутреннюю – сажени в две.
Проходят несколько томительных дней.
Наконец в новую квартиру абонента является агент телефонного общества. Осматривает, как бы производя топографические и географические исследования. Затем объявляет:
– Ну, ставим сегодня телефон вам...
– Пожалуйста, только поскорее...
Через два часа прислуга докладывает:
– Телефонщики пришли.
Действительно, в передней двое рабочих развертывали проволоку и что-то проделывали с ней около переносной батареи. Эта процедура продолжалась минут десять. Проволока вешается, а рабочие обращаются с просьбой дать на чай. «На чай» дается.
Проходят еще два часа. Снова являются двое рабочих, уже других. Опять прислуга докладывает:
– Телефонщики пришли!..
Новые рабочие предупредительно поясняют:
– Те, что были раньше, носят тяжести.
Минут десять работают. Сверлят стены, прокладывают провод.
Казалось бы, что дело переноски аппарата окончено. Не тут-то было.
– Перерезан шнур. Мы аппарат возьмем, а когда внесете 3 рубля – поставим.
Абонент возмущается. Рабочие, посмеиваясь, удаляются с аппаратом.
Проходят еще два часа. В передней появляется новый агент телефонного общества в фуражке офицера французской армии.
– Ну, что, ставят телефон? – флегматически спрашивает он.
Терпение абонента лопается. Он посылает к черту телефонное общество и всех телефонщиков. Агент в фуражке офицера иностранной армии посмеивается.