Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

Антипина Валентина Алексеевна

Творческое вдохновение посетило его и во время другого дежурства:

Я отбываю без потерь И выспавшись весьма усердно — Меня в ночи какой-то зверь Кусал весьма немилосердно ^[505] .

В помещении Правления останавливались приехавшие в Москву литераторы. Вот запись неизвестного автора от 30 октября 1943 года: «В 2 часа ночи приехал из Гомеля писатель фронтовик Кулешов и просился переночевать, так как не может пройти по городу без прописки. Дано разрешение» ^[506] .

505

Там

же.

506

Там же. Л. 34.

С началом войны перестроилась деятельность Литфонда, центральный аппарат которого на заседании Президиума Союза писателей от 15 октября 1941 года было решено эвакуировать в Казань ^[507] .

Прежде всего Литфонд сосредоточил внимание на оказании помощи писателям, призванным в действующую армию, а также вступившим в ряды народного ополчения и истребительные батальоны. С разрешения своей вышестоящей организации — Комитета по делам искусств — он отступил от формальных признаков членства, предусмотренных уставом, и стал оказывать поддержку не только писателям, имевшим членство в Литфонде, но также членам групкомов писателей и студентам Литературного института.

507

Выписка из протокола заседания Президиума Союза советских писателей СССР от 15 октября 1941 года // Там же. Д. 562. Л. 1.

Писателям-фронтовикам выплачивались единовременные пособия в размере двухнедельного среднего заработка. Ежемесячные выплаты — по 750 рублей — были установлены для литераторов-ополченцев и бойцов истребительных батальонов. Студенты Литературного института имели возможность получить пособие в размере установленной для них стипендии ^[508] .

Естественно, что характер материально-бытового обслуживания писателей в военное время значительно изменился: были уменьшены суммы, предназначавшиеся ранее на санаторно-курортное лечение, на медицинскую помощь, на дома творчества и отдыха, на дотацию клубам и групкомам писателей. Литфонд занимался такими вопросами, как проведение эвакуации, организация детских домов и интернатов для детей литераторов ^[509] .

508

Работа Литфонда СССР по оказанию помощи писателям-фронтовикам // Там же. Д. 573. Л. 24.

509

Объяснительная записка о работе Литературного фонда СССР по годовому отчету за 1941 год // Там же. Ф. 1566. Оп. 1. Д. 113. Л. 9.

Для всех писателей Москвы в 1943 году было оформлено увеличение лимитов на электроэнергию, проведено обследование почти двухсот квартир в целях охраны прав и имущества эвакуированных членов ССП. Охраняя жилищные права писателей, Литфонд нередко вносил за них квартплату, подавал заявления в жилищные отделы и райисполкомы.

Не прерывалась культмассовая работа: члены Союза писателей и Литфонда имели возможность посещать театры — регулярно, по вторникам и пятницам, каждый московский театр выделял в этих целях по два билета. Работала юридическая консультация Литфонда. В основном сюда обращались по вопросам продления и увеличения размера академических и персональных пенсий, по жилищным проблемам. Большинство жилищных дел было решено в пользу писателей ^[510] .

510

Объяснительная записка о работе Литературного фонда СССР по годовому отчету за 1943 год //Там же. Д. 118. Л. 6.

В писательских организациях и учреждениях царила необычная атмосфера, и нередко создавали ее не только писатели, но и обслуживающий персонал. Легендарными личностями стали, например, парикмахер М. Моргулис и сотрудник Литфонда, ведавший похоронными делами, А. Ротницкий. Даже в условиях войны они не теряли остроумия и чувства юмора. Как-то в парикмахерской произошел спор литераторов о том, что должно решить исход войны:

«— Танки, — утверждал один.

— Авиация, — настаивал другой.

— Ресурсы нефти, — не соглашался с ними третий.

— Дух армии, — убежденно заявил четвертый.

Не отрываясь от работы над головой пятого писателя, Моисей Михайлович [Моргулис] заключил дискуссию:

— Я вам скажу, что главное в этой войне — выжить».

Сохранилось воспоминание о А. Ротницком: «Иногда

Арий Давидович по долгу службы навещал тяжело больных писателей. Человек добрый, он всячески старался подбодрить хворавшего: „Ну что вы так приуныли, дело обязательно пойдет на поправку, мы с вами еще попрыгаем, потанцуем“. Но при этом, утверждали злые языки, Арий Давидович не забывал о своей основной обязанности и незаметно прикидывал, какого размера может понадобиться гроб.

Константин Георгиевич Паустовский рассказывал мне [Л. Лазареву]: „Поехал я в войну в Москву. Около ЦДЛ встречаю Ария Давидовича. Похудел, плохо выглядит, в авоське что-то, завернутое в газету. Паек получили, Арий Давидович? — Нет, — отвечает смущенно, — это прах двух писателей“» ^[511] .

В соответствии с особенностями военного времени перестроил свою деятельность и Дом советских писателей. При клубе ДСП были созданы кружки ПВХО и ГСО для литераторов и членов их семей, которые в сентябре 1941 года закончили первые 200 человек. Действовали курсы медицинских сестер, на которых занимались писательницы и жены литераторов. Ежедневно во дворе клуба писатели собирались на оборонную подготовку. Часто приходили сюда В. Лебедев-Кумач, В. Катаев, К. Федин, Вс. Иванов, Л. Кассиль, П. Антокольский, Перец Маркиш, Юлиус Гай. Во время первой же учебной стрельбы многие литераторы показали неплохие результаты, а Б. Пастернак и Л. Шифферс получили оценку «отлично» ^[512] .

511

Лазарев Л.Люди из легенды / Дом на две улицы / Сост. Г. Максимова, Н. Лознанская, Л. Лазарев. С. 63–64.

512

Военное обучение писателей // Литературная газета. 1941. 10 сентября. С. 6.

На курсах медицинских сестер слушательницы изучали основы анатомии, хирургии и терапии, фармакологию, технику перевязок Большинство дисциплин читали профессора и врачи института курортологии. Все окончившие курсы поступали на учет военного командования и направлялись в части действующей армии ^[513] .

При клубе писателей была организована пошивка белья бойцам Красной Армии. Занимались этим женщины-литераторы и жены писателей. Большинство из них не получали плату за свою работу, а добровольно передавали заработанные деньги в фонд обороны ^[514] . Там же, в Доме писателей, собирались посылки на фронт. В первые же дни войны писательская общественность внесла на приобретение подарков свыше 5 тысяч рублей, на фронт было отправлено более 70 больших посылок.

513

В клубе писателей // Там же. 24 сентября. С. 6.

514

Подарки бойцам // Там же. 10 сентября. С. 6.

Во время войны библиотека писательского дома была закрыта очень недолго, примерно полтора месяца, а первого декабря 1941 года по просьбам писателей была открыта вновь. Фронт был совсем недалеко от Москвы, и часто заведующая библиотекой Н. Авксентьевская слышала такую фразу «Елена Ивановна, я съезжу на фронт. Вы будете открыты, если я вернусь часов в пять-шесть?» ^[515]

Приходилось непросто: «У работников библиотеки наступила повседневная трудовая жизнь. Скажем прямо, жизнь нелегкая: отопления не было, все работали в шубах, чернила замерзали, зато энтузиазма хватало с избытком».

515

Авксентьевская Е.Воспоминания библиотекаря // РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 1.Д. 1.Л. 5.

Отношения между библиотекарями и читателями были очень теплыми, они помогали друг другу чем могли: «…Приходит один писатель-переводчик уже к концу рабочего дня и говорит: „У меня бутылка пива, достал в буфете“. — „А у меня, — отвечаю я [Е. Авксентьевская], — кусок черного хлеба“. Разделили содержимое пополам и пошли вместе домой пешком (трамваи не ходили). Он жил на Мало-Московской, а я в Алексеевском Студгородке, около сельскохозяйственной выставки. Ходу было 12 километров» ^[516] .

516

Там же. Л. 12.