Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина

Акельев Евгений Владимирович

Последняя запись в этом деле лаконично свидетельствует о том, что в 1756 году приговор был приведен в исполнение: «Послан (в ссылку. — Е.А.) с салдатом Трофимом Грачевым марта 29 дня» [637] .

Послесловие

В отличие от предшествующих историков, из-под пера которых вышли блистательные жизнеописания известного «вора и сыщика», в этой книге мы попытались рассмотреть мир вокругВаньки Каина, то есть преступную среду Москвы 30–40-х годов XVIII века.

637

См.: Там же. Д. 2310. Л. 3–3 об., 66 об.-67, 86–86 об., 167–284 об.

Такой ракурс изучения источников,

связанных с личностью «доносителя из воров», позволил убедиться в том, что в Москве в эти годы уже существовала особая преступная субкультура. Вместе с тем можно увидеть и некоторые отличия сообщества тогдашних московских «мошенников» от преступников XIX–XX столетий. Так, воровской мир Москвы во времена Ваньки Каина еще не был жестко структурирован и скреплен законами. Он представлял собой слабо оформленное сообщество преступников, обладавших достаточной степенью свободы в определении сферы своей деятельности и выборе сообщников. Бродячий образ жизни растворял «мошенников», многие из которых постоянно находились «в бегах», в более массовой и разнородной околопреступной среде, представители которой хотя и не совершали уголовных преступлений, всё же являлись маргиналами. Многочисленные «беспаспортные» беглые крестьяне, дворовые, солдаты, «ссыльные утеклецы», которые наводняли Москву в виде нищих, бурлаков, наемных рабочих, составляли своеобразный фон для преступников.

При этом нет сомнений в том, что многие профессиональные воры действительно составляли единое сообщество. Его представители обучались «воровскому ремеслу», организованно совершали преступления, носили клички и использовали особый жаргон, имели свои собственные нормы поведения в повседневной и праздничной жизни, собирались для ночевки в притонах даже в самом центре Москвы, вблизи кремлевских стен.

«Мошенниками» во времена Ваньки Каина становились люди, чьи биографии, при уникальности каждой из них, имеют некоторые общие черты. Большинство профессиональных воров Москвы 30–40-х годов XVIII века являлись представителями новых маргинальных и полумаргинальных групп, образовавшихся вследствие петровской перестройки армии и промышленности (беглые солдаты, «фабричные», солдатские дети, малолетние воспитанники Московской гарнизонной школы). Причем многие «мошенники», относящиеся к этим криминогенным группам, являлись выходцами из других социальных слоев (посадских и крестьян). В путях их маргинализации, кажется, угадываются новые формы отношений между личностью и социумом (постепенное разрушение посадской общины и системы круговой поруки в городах [638] ), а также между личностью и государством (превращение человека в безликую часть государственной машины).

638

См.: Снегирев В. Л.Указ. соч. С. 220–237; Миронов Б. Н.Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). СПб., 1999. Т. 1. С. 493–494.

Исследователи западноевропейской преступности констатировали постепенную «модернизацию» форм криминального поведения при переходе от Средневековья к Новому времени. Некоторые ученые для объяснения этого процесса используют концепцию Violence-to-thief(«от насилия к краже»), согласно которой вместе с развитием частной собственности, накоплением богатства, ростом промышленности, урбанизацией, а также большей цивилизованностью нравов происходит постепенная эволюция форм преступлений против собственности — от насильственных (нападений разбойных банд) к более квалифицированным и изощренным кражам без использования насилия, практикуемым профессиональными карманниками и взломщиками в больших городах [639] . Можно предположить, что в России в первой половине XVIII века, после Петровских реформ также сложилась городская преступная среда «нового типа», для которой была характерна более высокая, чем прежде, степень квалификации и внутренней организации (что, кстати, значительно понижало степень использования насилия при совершении имущественных преступлений). Эта преступная среда в будущем и превратилась в «блатной» мир, хорошо известный по художественной, мемуарной и криминологической литературе второй половины XIX — начала XX века (произведениям романиста В. В. Крестовского, бытописателя В. А. Гиляровского, исследованиям юриста М. Н. Гернета и др.).

639

Эта эволюция эмпирически подтверждается некоторыми исследованиями (см.: Dubie^a С.«La lie de la canaille» Larrons, brigands et filous de profession: la r'epression du banditisme `a Gen`eve (1682–1792) // Crime, histoire & soci'et'es. 2001. № 2. V. 5. P. 107–131; G'egot J. C.Etude par sondage de la criminalit'e dans le bailliage de Falaise. XVII–XVIII ^esi`ecle. Criminalit'e diffuse ou soci'et'e criminelle? //Annales de Normandie. 1966. № 2. P. 103–164; Boutelet B.'Etude par sondage de la criminalit'e du bailliage de Pont-de-l’Arche. XVII–XVIII <sup>e</sup>si`ecle. De la violence au vol. En marche vers l’escroquerie // Ibid. 1962. № 4. P. 235–262).

Впрочем, не все историки преступности разделяют концепцию Violence-to-theft— многих смущает ее упрощенность (см, например: Johnson Е. А., Monkkonen E. Н.Introduction // The Civilization of Crime: Violence in Town and Country since the Middle Ages. Chicago, 1996. P. 7). Однако даже ее противники признают, что формы преступности в Новое время постепенно меняются в сторону уменьшения насилия. Для объяснения этого явления некоторые ученые предпочитают использовать концепцию Н. Элиаса о «процессе цивилизации» нравов (см., например: Johnson Е. A., Monkkonen Е. H.Op. cit. Р. 4–6, 16).

Очевидно, что в 1740-х годах профессиональные преступники не только серьезно беспокоили московских обывателей, но и стали существенной проблемой для государства. Не случайно руководители Сыскного приказа и Сената для их «искоренения» в 1741 году пошли на сделку с отпетым вором Ванькой Каином, оставив его без наказания и наделив большими полномочиями. В этом прецеденте проявились и неспособность существовавших в Москве органов сыска эффективно противостоять профессиональным «мошенникам», и неразвитость знаний о преступности и методов борьбы с ней (вспомним наивное намерение Сената с помощью доносителя Каина «тех злодеев вовсе искоренить»).

Вручение вору-отступнику больших полномочий по розыску его бывших коллег и гарантия его неприкосновенности в случае доносов со стороны преступников не сопровождались ни созданием механизма контроля над ним, ни даже обеспечением его жалованьем. Это привело к огромному количеству злоупотреблений со стороны Каина, а затем и к громкому краху самого, как бы сейчас сказали, проекта «сыщик из воров».

Обстоятельства преступной деятельности Каина, в которые лишь в начале 1749 года внимательно всмотрелся московский генерал-полицмейстер Татищев, повергли в шок как его самого, так и императрицу Елизавету Петровну, ознакомившуюся с его докладом. Стало очевидно, что не только простые чиновники, но даже руководители Сыскного приказа покровительствовали Каину и таким образом участвовали в его многочисленных преступлениях, подчас удивительных по дерзости. Этот печальный опыт борьбы с преступностью в середине XVIII столетия не мог не повлиять на дальнейшее развитие сыскного дела и уголовного права России.

Библиография

Анисимов Е. В.Елизавета Петровна. М., 1999 (серия «ЖЗЛ»).

Есипов Г. В.Ванька-Каин (из подлинных бумаг Сыскного приказа) // Осьмнадцатый век: Исторический сборник, издаваемый П. Бартеневым. Кн. 3. М., 1869.

Каменский А. Б.Повседневность русских городских обывателей: Исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII в. М., 2006.

Козлова Н. В.Люди дряхлые, больные, убогие в Москве XVIII в. М., 2010.

Комаров М.История мошенника Ваньки Каина. Милорд Георг. СПб., 2000.

Кошелева О. Е.Люди Санкт-Петербургского острова Петровского времени. М., 2004.

Курукин И. В., Никулина Е. А.Повседневная жизнь Тайной канцелярии. М., 2008 (серия «Живая история»).

Серов Д. О.Судебная реформа Петра I: Историко-правовое исследование. М., 2009.

Сиповский В. В.Из истории русского романа XVIII в. Ванька Каин. М., 1902.

Смилянская Е. Б.Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. М., 2003.

Снегирев В. Л.Московские слободы: Очерк из истории московского посада XIV–XVIII вв. М., 1956.

Rai-Gonneau E.Vie de Kain, bandit russe et mouchard de la tsarine. P., 2008.

Schmidt C.Sozialkontrolle in Moskau. Justiz, Kriminalit"at und Leibeigenschaft. 1649–1785. Stuttgart, 1996.