Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме
Шрифт:
В исторической литературе как таковой мы почти не находим сведений, кроме чисто фактических, да женщины редко и принимали участие в событиях такого рода, какие интересовали историков. Выделяются некоторые фигуры — такие, как Корнелия и Гортензия, Фульвия и Октавия, да еще императрицы, — но история всегда говорит лишь об исключительных событиях и личностях, за которыми мы попытаемся рассмотреть контрастный фон — повседневный быт. А ведь изучение придворных интриг, которыми так увлекался Светоний, — не лучший способ узнать о множестве женщин, нимало не допущенных к тайнам власть имущих. Да и во дворце до настоящей жизни императорских родственниц не так легко докопаться: от них требовалось множество условностей, принятых форм и приличий, отступление от которых жестоко наказывалось. Вспомним хотя бы обеих Юлий.
Поэты говорят о любви, а следовательно, о женщинах. Но в их стихах больше вымысла, чем реальности, образы обычно смутны или выдуманны. Кто такая Коринна? Кем были Перилла и Лесбия? Так что и здесь нельзя собрать много пригодных к употреблению фактов.
Довольно информативным источником является, конечно, переписка. Письма Цицерона, Плиния Младшего, Фронтона, как ничто другое, дают нам возможность увидеть личную жизнь римлян и римлянок их времени. Но даже и в этих письмах (отредактированных и подчищенных для публикации) трудно сказать, каково соотношение действительно пережитых и афишируемых
Юридические тексты, бесспорно, всего объективнее, но говорят лишь о тяжбах и спорах, за которыми нелегко разглядеть обычную практику. Они разбирают брачные контракты, завещания и бракоразводные дела, всегда конфликтные — не удел повседневной нормальной жизни.
Кроме того, с точки зрения социологии все эти источники касаются быта верхних социальных слоев, а значит, дают неполное, пристрастное, идеологизированное, стереотипное представление о реальности в целом.
Так существуют ли источники, позволяющие современному историку дать подлинную картину, воссоздать статистику? Об архивных материалах приходится только мечтать. За исключением нескольких архивов, избежавших гибели благодаря каким-то особым обстоятельствам (например, в Помпеях, британской Виндоланде, в Египте), документы этого типа не сохранились. Папирусы и надписи [20] дают большой объем чрезвычайно интересных сведений, но и ставят особые проблемы. Важнее всего — подчеркнем это, — что данные документы иногда писались самими женщинами. Во всех остальных источниках до нас дошла лишь информация, исходящая от мужчин: даже суждения, которые кажутся женскими или приписаны женщинам, всего лишь вложены мужчинами в их уста. Но письма, контракты, расписки на папирусе и восковых табличках нередко писаны женской рукой или выводят на сцену реально существовавших женщин из самых разных слоев общества. Религиозные посвящения, публичные восхваления, клейма на кирпиче и свинце, граффити позволяют нам прямо прикоснуться к фактам и подлинным чувствам. Но трудность в том, что сведения, содержащиеся в этих документах, носят фрагментарный характер: требуется упорядочить и выявить огромную массу взаимодополняющих элементов. Трудность и в том, что некоторые памятники, вполне возможно, дают нам уже препарированную действительность. Что такое посмертная похвала, даже самая краткая: фикция или чувство, выражает ли она то, что принято выражать в таких случаях, или неподдельную скорбь? Точно так же одни похвальные надписи на цоколях статуй искренне восхваляют достоинства щедрой благодетельницы, а другие лишь воспроизводят стандартные образцы обязательной благодарности.
20
20Основное собрание латинских надписей, на которое мы будем ссылаться, — Corpus inscriptionum latinarum (CIL), выходившее в Берлине с 1863 г. Оно организовано по хронологическому и преимущественно географическому принципу. Первый том содержит все надписи республиканской эпохи, последующие включают надписи Италии и разных провинций (например, т. 6 и 15 посвящены Риму, т. 8 — Африке, т. 13 — Галлии и Германии). Последние два тома организованы тематически: т. 16 — воинские дипломы, т. 17 — военные пограничные камни. Материалы этого во многом уже устаревшего собрания дополняются ежегодными сводами «Эпиграфического ежегодника» (L'ann'ee epigraphique, АЕ).
Наконец, информация, которую дают археология и история искусства, дополняет общую картину, но и тут вновь и вновь возникают трудности интерпретации. Произведения искусства и предметы обихода побывали в руках женщин, но содержащиеся в них сведения как нельзя более фрагментарны, а использование их произвольно. Портреты, статуи, рельефы — это образы, которые надо еще вписать в определенный контекст. Что мы, собственно, видим? Что за женщина здесь изображена? Детали одежды или прическа — несомненно, объективные факты, но что можно сказать об изображении влюбленной парочки, заботливой матери или смеющегося ласкового ребенка? Портретное и словесное изображение подобны надписям и столь же трудны для толкования: они соответствуют друг другу и говорят нам о общепринятых образцах, которые должны отражать какую-то конкретную реальность. Поэтому иллюстрации в этой книге мы приводим не для удовольствия: это такие же источники, на которые мы можем ссылаться и указывать, — так же, как и многочисленные отрывки из латинских и древнегреческих авторов, переведенные нами, чтобы прямо представить собранную информацию, предоставив читателю судить о нашем мировоззрении, то есть субъективном взгляде.
В самом деле, как столько веков спустя рассказать о том, что находилось между переживаемой реальностью и образом, который предстает перед нами в текстах и в памятниках? Осторожность требует не принимать буквально любой отрывок, находящийся в нашем распоряжении, любой источник, какого бы рода он ни был, приводить на суд строжайшей критики. Но полной объективности не бывает, любые документальные сведения подлежат интерпретации: историк должен это признать, хотя и стараться избегать произвольных выводов.
Хронологические рамки
Долгая — с 753 г. до н. э. до 476 г. н. э. — история Рима изучена неравномерно. От царского периода остались только легенды и некоторые археологические находки, плохо согласующиеся друг с другом. В эти времена известны некоторые символические фигуры, например Лукреция, но они еще более стереотипны, чем персонажи позднейших времен. Для первых веков Республики также трудно говорить о надежно установленных фактах. По крайней мере до IV, а то и до III в. до н. э. в дошедших до нас исторических эпизодах слишком уж сложно отделить легендарное от достоверного, чтобы надеяться обрисовать картину жизни женщин: ведь даже основные вехи политической и военной истории устанавливаются с большим трудом. К началу III в. Рим покорил всю Италию [21] и начал проявлять интерес к соседним народам, распространяя свое владычество за море. На этот век в основном приходятся Пунические войны: победа при Заме в 202 г. до н. э. привела к завершению второй войны, в течение которой римляне укоренились в Испании. Первая же война позволила им получить Сицилию, Сардинию и Корсику. Во II в. империалистическая экспансия пошла полным ходом: постепенно завоеваны Македония, а с ней и Греция, Африка (как минимум территория Карфагена), Цизальпинская [22] , а потом и Трансальпийская Галлия: Малая Азия стала римским достоянием по завещанию пергамского царя Аттала III [23] ; римское влияние росло на всем Востоке.
21
Если быть точнее, завоевание Римом Италии завершилось в 265 г. до н. э., когда римляне захватили Вольсинии. — Прим.
22
Цизальпинская Галлия была покорена не во II, а в III в. до н. э., между Первой и Второй Пуническими войнами. — Прим. ред.
23
Царство Аттала III охватывало не всю Малую Азию, а лишь ряд ее западных районов, которые образовали римскую провинцию Азия. — Прим. ред.
Кроме того, II век до н. э. — «классическая» эпоха Республики, когда государственные учреждения работали на максимуме своих возможностей и постепенно начинал дуть ветер реформ. Исходя из этого, учитывая и важность доступных источников, мы начинаем именно с данного периода. Следующее столетие стало свидетелем крушения системы. С одной стороны, победа италиков в Союзнической войне, поставившая под сомнение жизнеспособность прямой демократии, с другой — экспансия в еще более отдаленных краях (Восток, Африка, Галлия), вызвавшая военную реформу Мария, привели к печальным последствиям: способствовали росту личной власти полководцев, вызвали гражданские войны — Суллы и Мария, Цезаря и Помпея, наконец, триумвиров. После битвы при Акции войны разрешились установлением империи Августа и принесли новые земли: Египет, Иллирию. Таким образом, возникла новая форма государства, основанная на личной власти вначале принцепса — юридически первого из граждан, а затем и официально «господина» (dominus), тоталитарная, но миролюбивая. Она позволила на два столетия установить мир — впрочем, более чем относительный — и почти полностью завершить завоевания (Британия, Мавритания, Дакия). Тогда же началась новая политика — политика интеграции провинциальных жителей, постепенно превратившая Империю в единую «страну». В 212 г. до н. э. эти перемены были закреплены дарованием римского гражданства всем свободным жителям.
Эти четыре столетия — от Сципиона Африканского до Каракаллы — и будут рамками нашего повествования, так как они дают картину эволюции ментальности при относительно стабильных, при всех оговорках, социальных условиях. Далее следует III в. н. э. — переходный период, наполненный кризисами и вторжениями варваров, многочисленными политическими проблемами, в последней четверти столетия разрешившимися созданием нового государственного устройства Диоклетианом. Это опять новый мир. В этом мире на торный путь выйдут христиане. Первые отцы Церкви, повлиявшие на литературу, относятся к эпохе Северов. И это — еще одна причина для того, чтобы ограничить нашу задачу указанными рамками. Много столетий было отмечено чертами и традициями язычества, оставлявшими женщине если не первостепенную, то необходимую роль в жизни. Перемены, связанные с христианством, означают становление новой цивилизации, что прекрасно выявили недавние работы А. Арджавы и Г. Натана [24] .
24
Arjava A.Women and law in Late Antiquity. Oxford, 1996; Nathan G.The family in Late Antiquity. The rise of Christianity and the endurance of tradition. London; New York, 2000.
Столица, Италия и Империя
Каждая из провинций, каждый из городов Империи на свой манер и в своем темпе романизировались, усваивали принципы (или элементы) римского образа жизни и мысли. Однако романизация возделывала не девственную почву и даже не перегной, в котором полностью уничтожены корни местной цивилизации. Восток сохранял свои традиционные учреждения (а Афины — своих архонтов) и языки — прежде всего греческий, разнесенный по миру Александром. Запад был латинизирован, но также с оттенками, отражавшими заметное различие испанской и галльской культур, например, в способах именования лиц, религии, а также техники. Разница между культурой различных областей Африки — Египта с его птолемеевскими традициями и нумидийских городов, не говоря уже о карфагенском влиянии, — не менее ощутима. Но в наши задачи все это не входит: географически мы ограничиваемся Римом и Италией, потому что нас интересуют не романизированные женщины, а римские. Ведь именно об этих женщинах говорят нам письменные источники, Помпеи с их окрестностями представляют собой поразительный, чудом сохранившийся мир, Остия — археологический объект, на редкость богатый предметами ремесла и повседневного быта, но главное — мы хотели поставить в центр нашего исследования сферы именно римского гражданства, римского права, римской религии, традиций mos maiorum [25] . Слишком широкий обзор рассеял бы наше внимание и растворил бы общее в разнообразии местных вариантов. Тем не менее в некоторых пунктах, а именно в отношении общественной роли женщин, мы расширили эти рамки, чтобы указать на оттенки, которые не видны, если сосредоточиться на одной Италии. Кроме того, мы обращались к галло-римским, африканским и даже азиатским надписям, а также к египетским папирусам, потому что опыт, запечатленный в этих документах, хорошо дополняет наш очерк.
25
Обычаев предков. — Прим. пер.
Итак, в центре нашего исследования — собственно Рим, Urbs [26] , на протяжении всего этого периода бывший центром политической власти, его аванпорт Остия и область Помпей в Кампании. Наши героини жили, как правило, в этих трех городах.
Рим
На протяжении двух последних столетий Республики Рим начал приобретать облик, известный нам сейчас. Именно тогда его население резко выросло, достигнув миллиона жителей, главным образом за счет притока уроженцев других италийских городов и увеличения числа рабов. Для этих людей нужно было строить жилье, и тогда появились целые кварталы «инсул» — многоэтажных домов для сдачи квартир внаем, в отличие от «господских домов» (domus), которыми владел господин (dominus) — обширных одноэтажных жилищ на одну семью. Политическая борьба внутри правящего класса толкала к постройке многочисленных престижных общественных зданий на форуме (в зоне политической жизни). К тому времени форумы стали очень длинными, почти прямоугольными площадями. Один из них располагался на Капитолии (в религиозной зоне), причем в одном из его торцов стоял Табулярий — построенное в 78 г. до н. э. государственное архивохранилище, — а другой на Марсовом поле (в военной зоне), и там в 52 г. до н. э. Помпей якобы для нужд богослужения как притвор храма Венеры построил первый постоянный, «из твердого камня» театр. Вскоре он стал местом любовных свиданий, как и выстроенный в том же году деревянный амфитеатр Куриона.
26
Город ( лат.). — Прим. ред.