Пояс для Эмилии
Шрифт:
— Евгений? — Белая Леди приподняла бровь, — вы что здесь делаете? И где Мила?
Она покосилась на лестницу, но никого не заметила.
— Если бы я знал! — студент развёл руками, — в аэропорту она встретила не меня, а кого-то другого!
— Что значит другого?
— Сам едва понимаю! Кто-то отправил ей сообщение…
Нехорошее предчувствие сжало сердце женщины. Она слушала внимательно, а когда младший Маслаков показал кольцо, опустила голову.
— Морок, — чуть слышно произнесла Ольга, — кто-то подложил в вашу одежду кристалл, примерно на час, забрал и пожелал изменить облик. Как всё
— Найти Аркашу? Узнать, где он их высадил?
— Нет смысла. С полчаса назад Мила применила пространственный ключ.
— Но… куда?
— Вчера она просила разрешения побывать в заповеднике.
— Вы можете переместиться на берег?
— Да, — хозяйка особняка сжала ладони в кулаки, — и немедленно.
Кому-то очень не поздоровится. Благодаря силе пояса Белую Леди не обманет никакой морок, и церемониться с лжецом она не станет! Скорее бы вызволить Милу из рук врага, а того… навсегда оставить на островке посреди ручьёв. Слава великой Лукерье, дочь показала укромное местечко в сердце Кавказских лесов. Незаметно для неё Леди поставила на стволе дуба отметку, чтобы в любой момент пройти сквозь пространство. Для посторонних — едва заметная царапина, для неё — надёжный маяк.
Не успела Ольга коснуться граней обсидиана, как незримый удар в грудь заставил отшатнуться к стене. Женщина бы упала на колени, но Евгений и Дарья подхватили под руки. Холод. Страшный, выпивающий соки из живого существа, превращающий в мумию. Так дышит смерть, бесстрастно глядя в лицо жертве.
Но как…
Единственный в мире предмет, способный растворить душу человека среди природных стихий, был утерян столетиями назад.
Кинжал Марены.
Ветхие летописи, по настоянию Ольги, изъятые из библиотек и спрятанные в тайной комнате особняка, сохранили рисунки оружия с вкрапленным в рукоять рубином. Но у кого хватило смелости и таланта поймать в капкан Белую Леди?
— Оля! Ты меня слышишь? Что случилось?
— Со мной ничего, — на лбу выступила липкая испарина, горло сжали щупальца тошноты, — это боль Милы.
— Как?
— Неважно, — не глядя на младшего Маслакова, Ольга глубоко дышала, — скорее, пока не стало слишком поздно. Осталось не более получаса.
В коридоре столпились Искатели. Испуганные, они перешёптывались и спрашивали: Что случилось? Могут ли помочь? Что должны делать?
— Верить и ждать, — прошептала хозяйка особняка.
Женщин и юношу накрыл кокон ледяного воздуха, а спустя мгновение они очутились на берегу ручья. Играл опавшей листвой ветер, пели глухую серенаду совы, бурлили окутанные покрывалом ночи потоки. Казалось бы, обычный лес в наряде осени, готовящийся к снежным объятиям зимы, но сколько латырей пеплом развеялись на островке! Всюду Ольга чувствовала остатки древних сил! Кто бы ни обманул Милу, он превосходно подготовился. Камни были не целью, а средством, чтобы добраться до наследницы.
Слишком расчётливо для Игоря. Слишком большую мощь принёс в жертву человек с непоколебимым характером. Сверхчеловек.
— Поле боя.
В низине полыхал лес. Кудри едкого дыма стелились над рекой, будто старались спрятать остров от посторонних глаз. Ощущая энергию уничтоженных кристаллов, Белая Леди уверенно
Сильнейшее колдовство свершилось подле тихой запруды. Наследственная память узнала ауру заклятого рубина. Камня в рукояти кинжала, тысячу лет назад принадлежавшего сестре великой Лукерьи — Марене. Суровая воительница, она забирала души предателей и лжецов, воров и убийц, исполняя волю высших сил, пока не стала жертвой собственного оружия. Опьянённая мощью Марена лишилась рассудка и в яростном припадке, не узнав себя в зеркале, бросилась на клинок.
В зарослях камыша кто-то лежал. Ольга всё поняла ещё в особняке и не сумела унять дрожь, когда взмахом ладони создала над головой крошечные сферы белого огня. Не уберегла, не защитила, не пришла на помощь. Осознанно не стала искать восемнадцать лет назад, чтобы не навлечь беду. Не хотела, чтобы девочка росла в кольце интриг и сплетен, не слушала лживых обещаний жадных до власти доброжелателей, и к чему это привело?
Серебристые лучи осветили окровавленную фигурку девушки. Взор полуприкрытых глаз был устремлён в звёздное небо, на губах застыла грустная улыбка, точно в последние минуты жизни Орлова узнала своего убийцу.
— Мила! — юноша бросился к подруге.
— Она… — Дарья коснулась шеи, — минут десять, не более, но уже холодна. Так не должно быть. Это против законов природы!
Ольга поборола горестный стон. Что наследию Марены законы природы! Она сама творила правила, сама создавала исключения!
— Отойдите.
— Оля…
— Отойдите! Оба!
Получится ли? Должно! Обязано, иначе борьба бессмысленна. Поражение, конец всему. Кто бы ни был враг, он ведает о Белой Леди слишком много. Единицы знали о девочках. Даже от сестёр скрыла она рождение Светы и Милы. Неимоверные силы истратила, лишь бы сберечь тайну. Из тех, кто не состоит в рядах Искателей, правда известна двоим. Толя бы ни за что не связался с кристаллами и не поднял руку на младшую, ему до сих пор претит всё ненормальное, а это значит, что мстит…
Неважно! Не сейчас!
Около тела дочери Ольга опустилась на колени.
«— У вас необычный пояс. Странно, драгоценности по краям, а в середине грубо отёсанный хрусталь.
— Есть причины, но тебе лучше не знать…»
Что ж, судьба распорядилась по-своему.
Прикосновение к шёлковому лоскуту, и камень упал в ладонь. Леди обвела пальцем кривые грани, словно стёрла пыль, и положила на шрам от кинжала. В сиянии кружащихся сфер кристалл блестел словно ледяной кубик.
Ничего не случилось.
По-прежнему играл вихрями густого дыма ветер, в низине стонали объятые огнём деревья. Перешёптывались равнодушные к чужим бедам ручьи, глубже погружая в ил осколки розового полумесяца, ведь с уходом хозяина разрушается и латырь.
Остров охватило уныние. Ольга терпеливо поглаживала холодные руки дочери, знала, что с каждой минутой шансы на спасение исчезают. Женя, обхватив голову, глядел на прозрачный камень и едва слышно просил всевышнего сделать что-нибудь. Дарья, будучи врачом, чувствовала безысходность, и лишь вера в силу Белой Леди не позволяла произнести жестокий диагноз. Сказать, всё равно что оборвать ниточку последней надежды! Но видеть мучения подруги ещё тяжелее.