Поймать солнце
Шрифт:
Я дергаю и дергаю со всей силы, но знаю, что она не откроется.
Она заперта.
Мой взгляд быстро перебегает на отвертку, потом обратно на дверь, когда приходит осознание. Он повернул дверную ручку, услышав, как я разговариваю с Маккеем. Замок находится с противоположной стороны.
Он запер меня в спальне, чтобы отомстить.
— Нет! — кричу я, колотя кулаками по двери, зная, что это безрезультатно. — Джона!
Горячие слезы текут по моему лицу, когда я поворачиваюсь к окну и начинаю колотить по стеклу, видя, как он переходит улицу, со смертоносной решимостью.
Нет.
Я бросаю взгляд на грузовик на подъездной дорожке и чуть не умираю.
Макс.
Они близнецы. Джона не знает, что они близнецы.
Он собирается напасть не на того человека.
Меня охватывает тошнотворное, звериное чувство. Ощущение, будто…
Может, Джона все-таки убийца?
Это яд в моих венах. Черная смола, сочащаяся по моей крови. Это в тысячу раз мучительнее, чем то чувство, которое охватило меня, когда я пролетела тридцать футов до земли и тяжело приземлилась, мои кости ломались, сердце сжималось, все вокруг расплывалось в черноту.
Я кричу во всю мощь своих легких, прижав обе ладони к окну, наблюдая, как Джона приближается к порогу их дома.
Быстро соображая, бегу в другой конец комнаты, нащупываю под кроватью бейсбольную биту, затем возвращаюсь к окну и со всей силы бью ею по стеклу. Оно разлетается вдребезги. Я двигаюсь инстинктивно, не обращая внимания на свои травмы, и на то, как мои все еще слабые ноги сопротивляются подъему.
Выбираюсь наружу, осколки разбитого стекла царапают мне кожу, когда я вываливаюсь из окна и падаю в мокрую траву. Молния вспыхивает на графитовом небе. Раздается гром, но не громче моего истошного крика, который я издаю в грозу.
Я поднимаю взгляд.
Джона уже внутри.
— Джона! Джона! — кричу я, поднимаясь на дрожащие ноги и устремляясь вперед. — Нет, нет! Близнецы! Они близнецы!
Я перебегаю улицу. Камни и щебень пытаются сбить меня с ног. Я вижу красное, вижу неон и звезды перед глазами, мое сердце колотится в такт раскатам грома.
Я скольжу по лужайке перед их домом, пытаясь удержаться от падения, когда раздается выстрел.
Выстрел.
Я застываю на месте, отшатнувшись назад под действием невидимой силы. Мои глаза расширяются, превращаясь в слезящиеся от паники блюдца. Я снова вскрикиваю, когда картечь превращает мои внутренности в пепел.
Я даже не помню, как влетаю в их парадную дверь. Не помню, как оказываюсь там, дрожа и крича в их гостиной, глядя на залитое кровью тело, не в силах понять, кто распростерся у моих ног.
Макс, любовь всей моей жизни.
Или Маккей.
Я не могу вспомнить, во что он был одет. Я вообще ничего не могу вспомнить.
Я почти не замечаю стоящего там Джона, его грудь тяжело вздымается, пистолет направлен на мужчину, корчащегося на полу. На человека, у которого из зияющей раны на груди хлещет кровь. Под ним растекаются красные лужи. Мои крики отдаются эхом, не в силах заглушить ужас, отчаяние, потрясение, когда я падаю
Я поднимаю взгляд, когда появляется еще одна фигура.
И я знаю, что всегда буду помнить это.
Я никогда не забуду выражение его лица, когда он замер, издав вопль боли, когда обнаружил своего брата, истекающего кровью на полу гостиной.
ГЛАВА 36
МАКС
Пятнадцатью минутами ранее
Бросаю рюкзак на частично выложенный плиткой пол и снимаю мокрые ботинки.
Маккей сидит на диване, сгорбившись, закрыв лицо руками.
— Привет, — приветствую я, останавливаясь, чтобы осмотреть его. — Все в порядке?
Брат медленно поднимает голову. Кивнув, опирается подбородком на сцепленные руки, его глаза налиты кровью.
— Да. Как папа?
— Лучше. Его оставят еще на одну ночь для наблюдения.
У отца был очередной ночной кошмар, он упал и ударился головой о тумбочку. Легкое сотрясение мозга. Четыре шва. И долгая бессонная ночь в «Скорой помощи», прежде чем я потащилась в школу на полдня, с трудом удерживая глаза открытыми.
Я вымотался. Измучен и устал.
И скучаю по Элле.
Вытащив телефон из кармана, я иду на кухню, чтобы налить стакан молока, а затем, выпив его, отправляю ей быстрое сообщение.
Я:Прости, что не пришел вчера вечером. Я был в больнице с папой… долгая история. У меня для тебя новый список. Знаю, что прошло много времени. Увидимся вечером. ?
Я трижды удаляю эмодзи сердца, прежде чем сказать: «К черту», сохранить его и нажать «Отправить».
Когда заглядываю в гостиную, Маккей снова сгорбился, раскачиваясь вперед и назад на диванной подушке. Я хмурюсь.
— С тобой точно все в порядке? — спрашиваю я, отставляя пустой стакан из-под молока.
Он выглядит потным, взволнованным и бледнее, чем я его когда-либо видел.
— Проблемы с желудком, — бормочет он, глядя на свои руки. — Со мной все будет в порядке.
Маккей предложил отвезти папу в больницу вчера вечером, но я знал, что его большой проект по биологии должен быть сдан сегодня, поэтому вызвался поехать один. Брат собирался добираться до школы с приятелем.
— Как прошел твой проект?
Он выдыхает и закрывает лицо руками.
— Я позвонил и все отменил, потому что чувствую себя дерьмово.
Я скрещиваю руки.
— И выглядишь как дерьмо.
Он хмыкает, затем делает паузу.
— Ты когда-нибудь делал что-то, о чем жалеешь?
От такой смены темы я замираю, медленно моргаю и делаю шаг вперед.
— Что ты имеешь в виду?
— Я сказал то, что имею в виду, — говорит он, постукивая обеими ногами, глядя в переднее окно. — Сожаление. Это худшее чувство в мире. Это как нож в животе, который крутится и крутится, и ты хочешь, чтобы кто-то вытащил его, но не знаешь, не станет ли от этого только хуже. В любом случае, ты истекаешь кровью. В любом случае, страдаешь. В любом случае… тебе нанесли удар. И ты не можешь освободиться от ножа.