Поймать солнце

Хартманн Дженнифер

— Подвезти?

— Да, на моем грузовике с колесами.

Я моргаю, потом киваю головой.

— Точно. Конечно. Думаю, мне стоит воздержаться от поездок на велосипеде, пока кашель не пройдет. — Как по команде, у меня першит в горле, и я начинаю кашлять.

В этот момент мимо меня проносится какой-то парень и шлепает меня по спине.

— Отставить глубокое горло, Санбери.

Макс выглядит так, будто собирается налететь на него, но парень удирает, как испуганная мышь, а толпа приятелей-футболистов и чирлидерш разражается смехом и окружает его со всех сторон.

Смущение

заливает краской мои щеки, пока я наблюдаю, как они исчезают за углом. Не знаю, почему. Эти идиоты не задевают меня за живое — на самом деле, никто не задевает, — но по какой-то причине мне не нравится, что меня называют шлюхой, когда Макс находится в пределах слышимости.

Я перевожу взгляд на Макса, который крепко прижимает руку к шкафчику. На его лице проступают резкие черты, а голубые глаза горят огнем, когда он смотрит на меня. И тут я замечаю его рассеченную нижнюю губу, и рана выглядит так, будто ей несколько дней. Я хмурюсь и уже собираюсь спросить его об этом, когда в поле моего зрения попадает Бринн, которая тащит за собой Маккея за рукав рубашки.

— Привет, ребята! — Она сияет, одетая в солнечно-желтое платье в белый горошек, легкую джинсовую куртку и кеды. Ее волосы заплетены в косу и перевязаны розовой лентой, и в свете встроенных светильников переливаются золотом.

Она — Барби для моей куклы «Монстер Хай».

Я почти забываю, что Кай стоит рядом со мной, когда он наклоняется вперед и хлопает меня по плечу.

— Эй, было приятно официально познакомиться с тобой. Увидимся.

Я поворачиваюсь к нему лицом и замечаю восхищенный блеск в его карих глазах, когда он смотрит на Бринн сквозь длинные черные ресницы. Похоже кто-то влюбился по уши.

Когда парень собирается отступить, я хватаю его за лямку рюкзака.

— Подожди. Позволь официально представить тебе моих типа друзей: Бринн, Маккея и Макса.

Он сглатывает.

Бринн загорается, кивая головой.

— Эй! Ты в одном из моих классов. Искусство, кажется?

— Да, — отвечает он, засунув руки в карманы.

Макс прерывает его.

— Типа друзей? — повторяет он, поднимая на меня бровь в притворном возмущении.

Я пожимаю плечами, но делаю шаг вперед и беру его за руку.

— Полагаю, ты заслужил повышение. Горшок с карандашом меня покорил.

Все замолкают, когда наши руки соприкасаются.

Зачем я это сделала?

Теперь я полностью осознаю, как приятно от него пахнет.

Я не знаю, почему прикасаюсь к нему. Маккей, очевидно, тоже не понимает, почему, поскольку его взгляд устремлен на наши соединенные руки.

Макс чувствует, как я отстраняюсь, и притягивает меня ближе за локоть.

— Там уже морковка? — спрашивает он, глядя на мое покрасневшее лицо и распахнутые глаза. Я думаю, что он дразнит меня, но парень не улыбается, а взгляд напряженный, а не игривый.

— Метаморфозы начинаются, — хриплю я. — Скоро она будет готова к тушению.

Бринн выглядит совершенно растерянной, но соглашается.

— О, я люблю тушеные овощи.

Кай растерян.

— Пожалуй, пойду на обед. Пока. — Он поспешно удаляется, не сказав больше ни слова, и я сразу

же чувствую к нему родство.

Театрально прочистив горло, я высвобождаю руку из руки Макса и делаю значительный шаг назад, едва не столкнувшись с другим учеником. Маккей все еще смотрит на меня, и я не могу его прочесть, поэтому все неловко.

— Итак, — бормочу я, растягивая слово. — Время обеда. Мое любимое. Пойду поищу тихую кабинку в туалете, чтобы пообедать. — Не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и направляюсь в противоположную сторону бегства Кая.

Вскоре я слышу приближающиеся шаги.

— Ты же не будешь всерьез есть в туалете, — говорит Макс, идя рядом со мной.

— Мне нравится читать граффити на стенах кабинки, пока ем. Это оказывает терапевтическое воздействие. Ты знал, что кто-то превратил вторую кабинку в импровизированную колонку «Дорогая Эбби»⁵? Там дают советы на все темы, от запретной любви до домашнего задания по биологии. Это как живая анонимная ветка Reddit⁶.

— Элла.

— Никогда не видела, чтобы ты ел в кафетерии, так что ты не можешь меня осуждать. — Это правда. Я ни разу не видела его там. Бринн и Маккей обычно находятся в своем собственном маленьком любовном пузыре, а я не хочу быть третей лишней. Она несколько раз приглашала меня посидеть с ними, но я не могу вынести столько звуков поцелуев, пока пытаюсь съесть сэндвич с индейкой.

— Обычно я ем на улице у ивы или зависаю в библиотеке, — говорит Макс. — Присоединяйся ко мне.

Я бросаю на него быстрый взгляд, пока мои ноги продолжают нести меня вперед.

— Только мы вдвоем?

— Да.

— Потому что мы друзья?

— Да. Соединение рук скрепило сделку.

Мое лицо снова пылает.

— Прости. Это было странно и навязчиво.

— Больше или меньше, чем, когда я трижды пробирался через окно твоей спальни?

Мои губы растягиваются в легкой улыбке, и я сжимаю их, чтобы подавить ее.

После того вечернего визита Макс заходил к нам еще два раза после школы на прошлой неделе. Мама была на работе, входная дверь была заперта, поэтому он заявил, что окно удобнее, так как мне не нужно вставать с кровати и идти по короткому коридору в прихожую. Очень заботливо, я думаю. И какая-то часть меня наслаждается тем маленьким секретом, который мы разделили.

Визиты проходили без особых происшествий. Мы слушали плейлисты «Флитвуд Мэк», обсуждали планы на осень, и я показал ему кое-что из своих переплетных работ. Мы поддерживали непринужденную беседу — никаких разговоров о том, что случилось на озере, о Джоне, о его отце и его бурной семейной ситуации. Я оценила эту передышку от своего обычного мрачного облака печали.

Во время последнего визита я только что перенесла последнюю схватку с лихорадкой и отключилась на кровати, пока Макс листал «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плата. Это был экземпляр для которого я сама создала обложку, и роман в кожаном переплете был украшен фиговым деревом из фетра и лоскутков ткани, причем некоторые плоды инжира были спелыми и яркими, а некоторые — гнилыми и сморщенными.