Поймать вора
Шрифт:
Клоун поднялся, он весь дрожал.
— Нет никакой фамилии.
— Но ведь вы кого-то подозреваете?
— Не подозреваю, и, думаю, вы тоже не подозреваете.
— Почему?
— Потому что вы, хотя, как оказалось, человек малоприятный, но вовсе не глупый. И наверняка уже задали себе вопрос: если Ури сбежал с другим любовником, зачем ему понадобилось создавать себе трудности и брать с собой еще и слониху?
Приехали: Берни неприятный человек. Но за этим сюрпризом последовал другой: Попо достал чековую книжку.
— Полторы тысячи пока довольно? — Это означало: что
— Более чем достаточно, — ответил мой напарник.
Ох, Берни, Берни.
Мы с Берни покинули шапито, миновали билетную кассу и немного прогулялись по ярмарочной площади. Шли в какое-то конкретное место? Я не знал, но никогда не упускал случая пройтись. Вскоре мы оказались у аттракциона, где бейсбольные мячи кидали в молочные бутылки. Мы однажды играли в таком же — я, Берни и Сьюзи. Лицо хозяина было сплошь в татуировках — не люблю я татуированных людей, — и он предложил нам убираться к чертовой матери и больше никогда не показываться. К тому времени Берни успел выиграть очень много плюшевых зверушек, хотя я не взял бы ни одного — зачем они нужны? На сей раз напарник не проявил к аттракциону интереса, хотя женщина с мячами за барьером предложила:
— Попытайте удачу, мистер.
Но мы прошли мимо и остановились только в маленьком открытом баре, располагавшемся в конце ряда балаганов. Единственным посетителем оказался коротышка из семьи воздушных акробатов, сидевший за угловым столиком с кружкой пива.
— Бывают ситуации, когда, хочешь не хочешь, приходится бросать кости, — пробормотал Берни.
О нет, только не кости! Помню, после одного ночного загула, которым завершился благотворительный вечер полицейского спортивного общества, нам пришлось заложить господину Сингху — нашей палочке-выручалочке в трудных финансовых обстоятельствах — часы дедушки Берни — самое дорогое, что у нас есть.
Но к счастью, в кости поблизости никто не играл. Мы обошли перила и остановились перед коротышкой. Берни посмотрел на него сверху вниз и улыбнулся, а он умеет улыбаться, как никто другой.
— Олли Филипофф?
Коротышка поднял глаза.
— Извини, приятель, я не на работе.
— Не на работе?
— Автографов не даю.
Напарник выдвинул стул и сел.
— Я об этом и не мечтал.
Я устроился рядом, и с моего места под столом мне было видно, что у Олли на ногах шлепанцы. От его ступней исходил интересный запах: кожи, пота и грязи между пальцами. Он начинал мне нравиться.
— А? Я что-то не понимаю… — начал Филипофф.
Подошла официантка.
— То же, что моему другу, — заказал Берни. — И раз уж вы здесь, принесите ему еще. А Чету миску с водой.
— Какой миляга, — похвалила меня официантка. Что мне нравится в моей работе, часто встречаешь замечательных двуногих. — Нам заказывали жаркое на ребрышках, — продолжала она, — но клиент почти не притронулся. Можно ему дать? — Вот какие бывают обалденные люди. Ребрышек я еще не пробовал. Большие ребра — да. Но даже если эти совсем маленькие ребрышки и не такие длинные, как те, к которым я привык, жаловаться
Берни снова улыбнулся Олли.
— Видел вашу репетицию. Потрясающе!
— Ммм…
— Вы одна семья?
— Да.
— Здорово.
— Это чем же?
— Большая дружная семья.
Олли фыркнул.
Когда люди это делают, я всегда настороже. Они фыркают не для того, чтобы очистить нос, потому что из носа ничего не вылетает. Зато это часто свидетельствует о том, что мы наткнулись на что-то важное.
— Ваша роль показалась мне очень трудной, — продолжал Берни.
— Принимающего? Чертовски трудная. Надо все делать… ну, знаете…
— Мягко, спокойно.
— Вот именно.
Вернулась официантка с двумя кружками пива и картонной тарелкой, на которой лежали ребрышки, и они вовсе не показались мне такими уж маленькими. Она поставила тарелку на пол и потрепала меня по спине. Но мне уже стало не до нее. Я коротко махнул хвостом — туда-сюда — и наклонился пробовать жаркое. Что вам сказать? Попробуйте сами — оцените.
Берни поднял кружку.
— Вот еще что, мисс. Принесите-ка нам пару глотков виски, чтобы отметить.
— Что отметить? — удивился Олли.
— Высокое искусство выступления на трапеции.
— Высокое искусство моей задницы. — Филипофф осушил первую кружку и приступил ко второй. — Вы хоть знаете, сколько я этим занимаюсь?
— Нет.
— Сколько себя помню. Много лет не ловил, а летал.
Официантка принесла две рюмки виски. Олли одним махом опрокинул свою. Берни, не пригубив, поставил на стол.
— И что вам больше нравится: летать или ловить?
— Нет вопросов. Тот, кто летает, — звезда этого проклятущего номера.
— Я бы так не сказал. Ведь тот, кто ловит, должен быть сильным и проявлять сноровку.
— Верно. — Олли провел ладонью по своему предплечью. Я заметил это, на секунду оторвавшись от ребрышек, сквозь прозрачную крышку стола. — Но кто это оценит?
— Не повезло, — поддакнул мой напарник. — И кто же принял решение перевести вас из летунов в ловцы?
— Грэмпс, кто же еще? У нас все решает этот старый подонок.
— Может, он решил, раз Фил такая миниатюрная…
— Да она сильна, как бык. Просто любимица Грэмпса, вот и все. А я был практически олимпийским гимнастом. — Ноги Олли задрожали под столом. Мне не раз приходилось наблюдать такое, в основном у преступников. Неужели Филипофф тоже преступник? Я взглянул на его брюки. Наши расследования, как правило, завершаются тем, что я хватаю бандюгана за штанину. Оценив расстояние, я пришел к выводу, что штанина Олли в доступной близости.
— Не знал, — заметил мой напарник и пододвинул свою рюмку поближе к Олли.
— Я пробовался на роль в кинокомпании «Юниверсал пикчерс».
— Меня это не удивляет.
Рука Олли потянулась к рюмке.
— И с тех пор жду оттуда ответа.
— Это может занять много времени.
— То же самое я говорил Грэмпсу, а он твердит, что спустя пять лет у меня нет ни малейшего шанса. Вот какая у меня здесь поддержка. Да прибавьте к тому, что Фил постоянно муштрует.
— Прессуют со всех сторон, — покачал головой Берни.