Поймать вора
Шрифт:
— Никаких других следов насилия?
— А разве укуса не достаточно? — удивился Рик. Берни не ответил. — Больше ничего. Укус — и точка.
— Спасибо.
— Не за что. Кстати, говорил с этим коротышкой из семьи воздушных гимнастов Филипофф — Олли. Ты не в курсе, они пользуются страховочной сеткой?
— Да. А что?
— Просто интересуюсь.
— Почему?
— Мне кажется, с сеткой — большая разница. Как между поцелуем и старым добрым траханьем.
— Надо об этом подумать, — ответил Берни. Только не мне. Я что-то пока
— Нет, — уточнил сержант. — Мы обсуждали его отказ.
— От чего?
— От той байки, которой он тебя нагрузил. О восемнадцатиколесном трейлере с четырьмя розами на борту, будто бы выезжавшем из задних ворот ярмарочной площади.
— Байки? Ты о чем?
— Чистый вымысел, Берни. Олли все придумал.
— На кой черт это ему понадобилось?
— Говорит, что испугался.
— Чего?
— Тебя и Чета.
— Ерунда.
— Утверждает, ты так грозно насел на него… Только не надо меня убеждать, что подобного никогда не бывало. Плюс у него природный страх перед собаками.
Ну и ну! Рик считает, что Олли меня испугался. Ничего подобного! Да, он не трепал меня по холке, не пытался погладить, но когда люди боятся меня или мне подобных, я всегда это знаю. Олли не испугался.
— Он решил, что вы ему устроите головомойку, и выложил то, что, по его мнению, тебе хотелось услышать, — продолжил сержант.
— В таком случае я на самом деле устрою ему головомойку, — отозвался напарник.
— Делаю вид, будто ты ничего не говорил.
— Откуда он мог знать, что я хотел от него услышать? Я не упоминал ни о каком грузовике, тем более с четырьмя розами на борту.
— Розы для большей реалистичности, — нашелся Рик.
Последнее слово было для меня совершенно новым и звучало очень неприятно.
— В каком смысле?
— Удивляюсь твоей серости…
— Кончай треп, — прервал его Берни.
Сержант рассмеялся.
— Ты, как я понимаю, накачал его виски. Какой это был сорт? «Джек Дэниелс»?
— Что значит «накачал»? Мы по-дружески выпили.
— И твой свидетель, явно стараясь к тебе подольститься, начал придумывать детали и вспомнил еще один сорт виски.
— «Четыре розы»?
— С сообразиловкой у тебя порядок. Но кажется, я тебе об этом уже говорил.
На следующий день — или это было через день, а может быть, и в тот же самый — мы остановились на парковке напротив кладбищенских ворот, оставив «порше» в стороне от других машин. Ворота оказались открытыми, но мы в них не вошли. На кладбище происходили похороны — мы заметили там людей в темной одежде. Берни старается держаться подальше от тех мест, где хоронят людей, хотя при его работе это не просто. О кладбищах могу сказать одно: для меня они, наверное, пахнут иначе, чем для вас. В небе широкими кругами летала большая черная птица, но никто, кроме меня, ее не видел. Признаю, у меня пунктик насчет птиц. Злобные
Постояв немного, люди стали расходиться и рассаживаться по машинам. Кое-кого я узнал: Попо, полковника Драммонда, Фил и других, которых видел возле цирка. Они уезжали на машинах, а мы продолжали ждать, пока из ворот не вышел Олли Филипофф. Он направился к стоявшему в углу парковки мотоциклу, снял пиджак, галстук, рубашку, все свернул и положил в седельный ящик. Коротышка, а с такими бугристыми мускулами. Затем достал из сумки майку, надел и аккуратно закатал рукава, чтобы бугры мускулов остались на виду.
— А ведь, наверное, есть человек, который любит этого Олли, — заметил Берни. Я хотел узнать кто, но напарник не сказал.
Мы направились к нему. Циркач уже перекидывал ногу через седло мотоцикла, когда заметил нас. Он немного помедлил и опустился на сиденье.
— Есть минутка? — спросил его Берни.
— По правде говоря, я очень спешу, — ответил циркач.
— Правда? Это для разнообразия хорошо…
— Что? — не понял Олли.
Напарник улыбнулся одними губами — скорее не улыбнулся, а оскалился.
— Крутой мотоцикл. — Он положил ладонь на руль.
Циркач посмотрел на его руку. Ему не понравилось, что его мотоцикл трогают, — это было очевидно, но он сказал только:
— Да. Спасибо.
— Вот приехал выразить соболезнование, — продолжил Берни.
— По поводу чего?
— По поводу недавней утраты цирка.
— И что это за утрата?
— Ури Делит. Если только я попал на те самые похороны.
— На те самые. Перекинулся парень.
— Что ж, можно выразиться и так.
— Как говорится, в мир иной, — добавил Олли.
— И как вы к этому относитесь?
— К миру иному?
— К чему же еще?
Циркач на мгновение зажмурился. Некоторые типы, когда мы на них наседаем, жмурятся, если им требуется подумать.
— Не знаю. — Он открыл глаза. — А ад тоже есть? Или только небеса?
Берни снова улыбнулся, но на этот раз улыбка говорила, что ему весело.
— А вдруг существует только ад? Вдумайтесь в это, Олли.
— Черт! Неужели такое возможно?
— Зависит от точки зрения на окружающее, если, конечно, таковая имеется. — Циркач стал озираться, как поступают люди, когда хотят определить, где находятся. — Но нас интересует другое, — продолжил Берни. — Как вы относитесь к смерти Делита?
— Как отношусь? — Циркач облизнул губы. Как правило, это хороший знак. — Ужасное несчастье.
— Слышали, что послужило причиной его смерти?
— О да. Страшно боюсь змей. Какая ирония судьбы!
— Боюсь, не совсем уловил вашу мысль.