Поймать вора

Куинн Спенсер

— Сводная сестра.

— Вы с ней ладите?

— Не очень. Зато в детстве были по-настоящему близки.

— Вам надо к ней поехать.

— Это стоит денег.

— Сколько у вас есть?

— Одиннадцать долларов.

— А когда следующая зарплата?

— Не знаю.

— Разве вы не работаете в заведении, где что-то производят с ногтями?

— Из Кореи вернулась мать владельца, и меня сегодня вытурили.

Берни полез за бумажником и достал несколько купюр.

— Я подсуну вам бумажки под дверь. Но с одним условием: этими деньгами вы воспользуетесь для того, чтобы вернуться в Скенектади.

— Что вы от меня хотите?

— Чтобы

вы возвратились домой, — ответил напарник. — Самое позднее завтра.

— И все? — Я слышал, что Бонни плакала, но все тише и тише.

18

Вернувшись в кабинет, Берни занялся картами.

— Сан-Ансельмо, — бормотал он. — Или, может быть, Сан-Квентин. Знаешь, старина, этих «сан» на южной границе навалом.

А ведь я знаю Сан-Квентин, это очень-очень далекая тюрьма, куда мы отправили парочку злодеев и вроде бы даже самого Кроука Малликана. Вот был человек так человек — малый по мне, от него исходили волны аромата лосьона после бритья, и мы прекрасно ладили, пока Берни не раскопал историю о пропавшей коллекции марок. Тогда настроение Кроука резко испортилось, и вместо него заговорила винтовка АР-15. Эта винтовка до сих пор хранится в нашем сейфе вместе с другим оружием. А сейф спрятан в кабинете за фотографией Ниагарского водопада, но это наша с Берни тайна. Берни любит картинки с водопадами, в нашем доме их полным-полно.

— Так что мы имеем? Не густо. — Это было совершенно новое для меня слово. — Телефонный звонок Даррена — и все. — Я напряженно ждал. — Может, пойти по следу габонской гадюки? — Идти по следу габонской гадюки? Вот уж чего бы никак не хотелось.

Берни повернулся к компьютеру и стал стучать по клавиатуре. А я собрался улечься на коврик, но, взглянув на изображение слонов, вышел из кабинета в коридор. Я любил лежать на этом коврике, а теперь мне почему-то разонравилось.

— Чет, все в порядке?

Я просто стоял и ничего не делал. Это иногда со мной бывает.

Зазвонил телефон, и я услышал в динамике голос Рика:

— Я насчет бейсбольной биты и крюка. Отпечатки пальцев совпадают.

— И кому же они принадлежат? — спросил мой напарник.

— Я не сказал, что мы их идентифицировали. Этого человека в картотеке нет. Только установили совпадение.

— И то хлеб.

— В каком смысле?

— В таком, что концы с концами не сходятся.

— Например?

— Примеров много, но самое главное — Делит действовал не сам по себе.

— Не вижу связи, — заметил Рик.

Берни стал объяснять, сержант его все время перебивал. Их голоса становились все громче. А я лежал в коридоре, уютно привалившись спиной к стене. Может, в их разговоре возникала и габонская гадюка. Может, Рик предположил, что змею ввез какой-то ненормальный любитель рептилий. А Берни, может, ответил, что все такие любители на учете. А что на это сказал сержант? Я еще немного полежал, поднялся, от души встряхнулся и возвратился в кабинет.

Берни стоял у белой доски, что-то писал, рисовал кубики, стрелы и другие фигуры, названия которых я не знаю. Про стрелы я в курсе, потому что в меня как-то пустил стрелу сурвивалист, чье имя вылетело у меня из головы. Но о сурвивалистах как-нибудь потом. А пока мне нравилось смотреть, как белая доска превращалась в черную.

— Все ходим вокруг да около, а хотелось бы иметь версию расследования. — Берни повернулся ко мне. — Понял, что я сказал?

Конечно. Он говорил о нашем расследовании. И как далеко мы продвинулись? Я считал, что у нас все идет хорошо.

— Если

версия не выстраивается, надо копать.

Копать — это одно из моих любимых занятий.

— Сан-Ансельмо ближе — вот оттуда и начнем.

Меня это вполне устраивало. Существует два способа копания: во-первых, передними лапами или, при больших объемах работ, всеми четырьмя. Я был готов применить и тот и другой. Берни снял картину с Ниагарским водопадом, набрал код на циферблате сейфа и достал револьвер тридцать восьмого калибра «специальный». Повеяло ветерком, и я моментально понял: это оттого, что я машу хвостом. Револьвер плюс копание — от такого сочетания у любого хвост заходил бы ходуном.

Каким бы ни был этот Сан-Ансельмо, но мы сразу туда не попали, потому что, стоило нам выйти из дому, как на своем желтом «жуке» подъехали Сьюзи.

— Сьюзи! — воскликнул Берни, когда она вылезла из машины и направилась к нам. Уличный фонарь освещал ее странным образом, оставляя глаза в тени, и от этого мне стало тревожно. — Сьюзи, я… действительно не совсем готов… конечно, я много размышлял, и хочу, чтобы у нас все сложилось как надо…

— Берни, ты о чем?

Напарник удивленно застыл.

— Ну как же: о том, о чем ты говорила, — так сказать, об отношениях и всем таком прочем, и как это важно для тебя. То есть для меня. Я хотел сказать, как это важно для меня. — Я не уловил в его речи никакого смысла.

— Давай об этом в другой раз, — предложила Сьюзи. — Сейчас я работаю над делом Делита.

— О! — Берни, когда разговаривает с женщинами, иногда употребляет одно это «о!», но я, кажется, об этом уже упоминал. А если да, не забыл ли я объяснить, что его «о!» нельзя считать добрым знаком?

— У тебя найдется время ответить на пару вопросов? — спросила Сьюзи.

— Например?

Она вытащила блокнот.

— Я пытаюсь определить мотив. Что заставило его это сделать?

— Что сделать?

— Сорваться с Пинат, разумеется. Или тебе известно, что за ним еще что-то водится?

— Нет, — буркнул напарник.

Сьюзи подошла ближе к свету у нашего гаража и перевернула страничку.

— У меня противоречивые сведения. Полковник Драммонд, кажется, убежден, что защитники прав животных каким-то образом сумели воздействовать на совесть Делита. Надя Уорт из организации защитников прав животных признает, что несколько раз разговаривала с дрессировщиком, но отрицает, что ее беседы дали положительный результат. — Сьюзи поднесла блокнот ближе к глазам. — Она нисколько не сожалеет о том, что произошло. По ее словам, цитирую, смерть от укуса змеи — подобающий конец эксплуататора зверей. В личной жизни Делита не было раздражающих факторов. Они с Джоном Попечевским… — это так произносится?

— Все зовут его Попо.

— Устроили совместный уютный быт. Что я упустила?

— Не знаю, — покачал головой Берни.

— Но ты согласен с тем, что что-то упущено?

— Да. И могу тебе кое-что сказать, но только не для печати. Змея оказалась не гремучей, а габонской гадюкой.

— Спасибо за поправку, но формулировка «не для печати» встречается в моей практике редко, может, даже впервые.

Берни рассмеялся.

— Вот видишь. Поэтому-то я и хочу…

Но что он хотел, осталось неизвестным, потому что в этот самый момент еще одна машина влетела на Мескит-роуд, с визгом шин повернула на нашу подъездную аллею и резко затормозила. Из авто выпрыгнула Леда и, не глядя ни на меня, ни на Сьюзи — наверное, вообще нас не замечая, — поспешила к бывшему мужу.