Поймайте мне Снарка
Шрифт:
– Пошли.
Я решительно направился к складам. Мне не нужно было просить Сильвера - моего разрешение хватало, чтобы система пропускала меня во все помещения музея. Пак семенил следом, перебирая короткими ножками.
'Номер три, тот, что справа по коридору'.
Третий склад располагался в полуподвальном помещении. Его металлические двери были способны выдержать осаду целой армии, и, казалось, что подобное событие уже случалось когда-то в прошлом: поверхность створок носила на себе глубокие вмятины и борозды, словно кто-то царапал их когтями. Но по моим понятиям, вырываться должны были как раз оттуда, а не прорываться туда. Изредка
Весь зал был заполнен картонными ящиками и герметичными коробками с бирками, табличками, инвентарными номерами и пояснительными надписями. Стоящий у входа скелет карфозавра с Пенелопы смотрел на меня пустыми глазницами. Его должны были покрыть искусственной кожей, роботизировать и запустить в панораму родной планеты еще год назад, вот только сама экспозиция еще не функционировала. Гильберт Оул - основной консультант по Пенелопе до сих пор находился на Ольме - переговоры с протеями изрядно затянулись.
– Привет, старина, - сказал я, постучав по костлявой лапе.
Пак опасливо обошел скелет стороной.
'Вот эта коробка'.
Я открыл картонный ящик. В его глубине находился лишь небольшой кусок абсолютно черной шкуры, покрытый мягкой короткой шерсткой. Среди шерсти поблескивали вкрапления небольших кристаллов. Неужели Пак прав, и это часть шкуры Снарка? Но как она может сама перемещаться?
Я достал подарок Весты и сравнил с вросшими в шкуру кристаллами. Одинаковая форма, тот же кристалл. Но откуда он у Весты?!
Я захлопнул ящик и прочитал табличку на его крышке: 'Экспонат GT-256-2Z-86. Часть шкуры неизвестного животного. Добыт Анжеем Бартольдом 27 мая 2099 г.'
– Отец!
– воскликнул я.
Возглас Пака эхом раздался в моей голове. Да, кусок шкуры привез в музей мой папа, и, судя по дате, это случилось во время одной из его последних экспедиций.
***
Алексей Гарнов, он же Сильвер, смотритель зала экзопланет, находился в своей коморке. Он сидел, развалившись в кресле у письменного стола и, вытянув ногу с протезом, задумчиво глядел в окно, по которому блуждали тени от ветвей растущих снаружи деревьев. В комнате царил полумрак. Тени падали на лицо Сильвера, пробирались по полу и шевелились на противоположной стене, словно лапы гигантских мантисс, найденных на орбите Ракшасы. На столе стоял допотопный квантум и полупустая бутылка с 'бордо'.
– Привет Тео, - сказал Сильвер, поднимая бокал.
– Зачем пришел к отшельнику в столь поздний час?
Он открыл тумбочку в столе и достал второй бокал.
– Вы чего меня не предупредили о гостье?
– укоризненно спросил я.
– Всё еще не теряете надежды женить?
– Время идет, - произнес Сильвер.
– Мы стареем, мой друг. Ты тратишь лучшие года жизни и рискуешь встретить последние дни в таком же одиночестве, как я. Для космического корабля нужен маяк, а для мужчины - жена. Садись, давай помянем старого космического волка.
Сильвер знал, что я не употребляю спиртного, но традицию нарушать не стоило. Я аккуратно поставил ящик с экспонатом на пол, отодвинул бокал в сторону и вынул из тумбочки блюдце.
– Сюда, пожалуйста.
Сильвер пожал плечами и наполнил блюдце до краев красным густым вином. Стараясь не расплескать, я вынес блюдце в коридор, поставил на пол. Затем вернулся в комнату и сел на шаткий
– Кого поминаете?
– спросил я.
– Себя, - ответил Сильвер, глядя в свой бокал.
– По документам я умер ровно двадцать три года назад. Моя 'Ласточка' не вернулась из полета. Что-то случилось. Тогда скорости были меньше, чем сейчас, я находился в анабиозной камере спасательной капсулы, и меня выбросило вместе с ней в космос. Специфика работы, - пожал он плечами.
– Меня подобрали, а 'Ласточку' так и не нашли. По инструкции корабли тогда оснащались квантовым копированием сознания. Сейчас эту систему уже отменили, но тогда нас заставляли оцифровывать воспоминания и геном, чтобы в последствии можно было восстановить личность. Ты видел тех восстановленных? Бр-р-р!
– Сильвер расплескал вино на рубаху. Затем взял со стола бутылку.
– Ты ведь знаешь, что у оцифрованных нет сознания? Это просто разновидность программы, несущая воспоминания. Но я здесь, а он - там. Давай выпьем за беднягу Гарнова, который до сих пор мотается в Безвременьи.
В дверях появился Пак. Остановился, опершись на дверную раму и глядя куда-то мимо нас. Сильвер прищурился. Пак встретился со мной взглядом, вмиг протрезвел и исчез за дверью. Сильвер изо всех сил зажмурился, затем открыл глаза и спрятал бутылку обратно в стол.
– Вот такие дела, - прокашлялся он.
– Так зачем пришел?
– Здесь экспонат моего отца, - сказал я, кивая на коробку.
– Нашел на складе, хотя в каталоге его нет.
– Каталоги несовершенны и далеко не все туда попадает.
Сильвер вынул из нагрудного кармана круглые очки и нацепил на нос. Я удивляюсь его привычке держаться за старые вещи и традиции, будто бывший космонавт не раз попадал в соседние потоки пространства-времени и являлся этаким выходцем из забытого прошлого. Протез вместо выращенной ноги - это еще понятно: укол летающей медузы с Персея 5 выжигает нервные окончания в мозгу так, что их уже не восстановить. Но вот пристрастие к очкам выглядело поистине странным.
– Что тут у нас?
– спросил Сильвер, разглядывая коробку прищуренным взглядом.
– Так-так. Значит, GT-256? Я был там, неплохая системка.
Он открыл крышку, заглянул в коробку. Затем посмотрел на меня поверх стекол и откинулся на спинку кресла.
– Твоего отца называли Жаком Кусто космоса, по имени такого же увлеченного морем человека из прошлого. Океан и космос - эти две стихии чем-то похожи, не находишь? Анжей был мечтателем, как и ты. Но еще - шутником.
Сильвер продемонстрировал внутренности коробки. Там была лишь пустота.
– Но я видел кусок шкуры!
– вскрикнул я.
– Черная, с вкраплениями кристаллов!
– Твой отец тоже искал Снарка, считал его представителем расы гостей, только мало кому об этом рассказывал. Вы оба одинаково верите в невозможное.
– Тут точно был экспонат!
– Жаль, что сейчас ничего нет, - сказал Сильвер и откинулся на спинку кресла.
Затем поднялся с кресла и рухнул на стоящий у стены диван, что-то забормотав себе под нос, смешивая русскую речь со словами аборигенов с Персея. Тень на потолке напоминала огромного мантисса, плетущего сеть. Я подошел к окну и распахнул форточку, впуская в комнату поднятые ветром сухие листья. Они влетели, словно ночные бабочки, и опустились на пол в сети теней. Над домами сияла огромная луна, и надкусивший ее край дирижабль электростанции выглядел уснувшим на привязи небесным китом.