Поющие револьверы
Шрифт:
Так он добавил к своим обязанностям доение и кормление коров, а также приготовление масла, которое Каредек забирал в город и продавал.
Это были первые заработанные деньги. Маленькие деньги, но для Райннона они были дороже алмазов.
Он выровнял второе пастбище — все, кроме узкой полосы — и залил его водой, чтобы на следующий год распахать и засеять под зерно.
Вот так маленькая ферма зазеленела и стала похожей, даже на этой плодородной земле, на богатый изумруд в окружении зеленого стеклянного бисера. Он работал с жаром и ожесточением,
Он позволял себе отдыхать два раза в день. Первый раз — после ужина, когда он сидел, остывая от горячки работы и выкуривая одну сигарету за другой, и смотрел, как сгущаются сумерки; во второй раз он валился на постель и засыпал, как матрос после тяжелой вахты.
Стало быть, у него было только полчаса отрады и ничегонеделания после ужина, в течение которых он сидел на веранде, расслабив усталые мышцы и позволив себе отвлечься от насущных дел.
В это время он любил смотреть на Маунт-Лорел, поскольку даже в полутьме ясно ее видел и когда на равнины опускались сумерки, гора все еще неясно светилась. Он так хорошо ее знал, что мог описать каждый гранитный выступ, каждую затененную трещину. То, что с этого расстояния казалось небольшой впадиной, на самом деле было ложбиной с зазубренными стенами, заросшим могучими деревьями, а глубокая царапина на склоне гиганта — огромным ущельем, продуваемым могучими ветрами.
И когда он сидел в тишине веранды и смотрел на древнюю громаду горы, он чувствовал спокойствие и некую расслабленность, а потому испытывал удовольствие от своего труда!
Теперь он знал боль изнурительной, монотонной работы, боль постоянных усилий. Там, в горах, была зима, которая пожирала силы, как голодный волк, Но там была и свобода, как у волка, — дикая и приносящая радость. И все же он смог отвернуться от того сурового и великолепного существования и открыть для себя вьющиеся цветы, которые свешивались перед ним с карниза, шепот легкого ветра и покачивающуюся верхушку фигового дерева, вместо визжащего урагана, бьющего сейчас в Маунт-Лорел. Только посмотреть на рвущиеся к югу, свисающие с вершины облака!
Оторвавшись от созерцания гигантской горы и спустившись на землю, Райннон взглянул в сторону холмов и увидел рысящего по дороге всадника. Он подъехал поближе, помедлил, потом повернул к воротам и приветственно помахал рукой.
В вечерней тишине его голос прозвучал тихо и отчетливо.
— Добрый вечер, незнакомец.
— Вечер добрый, — сказал Райннон.
Он продолжал сворачивать сигарету, смутно удивляясь, зачем оказался тут странник — молодой, аккуратный мужчина.
— Надеюсь, что меня пригласят? — осведомился всадник.
— А? Ну конечно. Спешивайтесь и заходите, — сказал Райннон.
Он нахмурился. Время отдыха кончалось. А в кузнице ждал его — и огня — бесформенный кусок металла, который вначале раскалится до белизны, а потом будет вытягиваться длиннее и длиннее под страшными ударами молота, зажатого в руке Райннона.
Незнакомец подошел по дорожке.
— Хорошие сочные фиги, — заявил он. — За пять лет впервые вижу, чтобы это дерево уродилось. Оно, наверное, благодарит вас за воду!
Он подошел к веранде.
— Меня зовут Чарли Ди, — сказал он. — Я с ранчо Ди. Хозяин — мой отец. Посмотрите за холмы. Видите верх крыши большого амбара? Нет, ее сейчас не видно.
— Я видел ее днем, — сказал Райннон.
— А как вас зовут?
— Джон Гвинн.
— Привет, Джон Гвинн. Рад с вами познакомиться. Могу я присесть? Спасибо. Мы очень хотели поглядеть на вас. Мы, конечно, видели, как вы потрудились над этим местом. Раньше оно принадлежало моему отцу. Раньше почти вся земля здесь была его!
Он показался пустым юнцом. Его присутствие заставляло Райннона чувствовать себя старше, чем он чувствовал себя во время тяжкого труда.
— Курите? — спросил Райннон.
— Спасибо, не откажусь. У меня кончилась бумага. Вам здесь нравится, Гвинн?
— Здесь хорошо.
— Купили землю у шерифа Каредека?
— Я просто на него работаю, — сказал Райннон. Он смущенно рассмеялся. Как я могу купить такое место?
— Шериф говорит, что это ваша земля, — бодро спросил второй.
Он походил на птицу, сидящую на ветке, бессмысленно щебечущую и собирающую семена информации.
— Да, говорит. Он хочет сделать мне приятное, — объяснил Райннон.
— Потому что вы так много здесь сделали? Но интересно, — заметил Чарли Ди, — не знал, что Каредек может спокойно говорить, что дарит кому-то землю. По-моему, он скуповат. Нет?
Райннон не ответил. Ему не нравился разговор и не нравился гость. В кузнице его ждала работа. Он провозится там до полуночи!
— У вас есть прикурить?
Райннон с растущим раздражением чиркнул спичкой. Его собеседник наклонился и несколько раз затянулся, прежде чем сигарета зажглась, потом резко отдернул голову, словно боялся, что пламя обожжет ему нос.
Райннон пожалел, что этого не случилось.
— Сколько у вас здесь акров? — спросил молодой человек.
— Шестьдесят три, — ответил Райннон.
— Похоже, вы все как следует промерили, а?
Райннон опять промолчал.
— Тяжелая работа, — сказал Чарли Ди. — Надо разбираться в геометрии и все такое, чтобы мерить землю. У меня сложности с математикой. Ничего там не понимаю. Алгебра меня доконала!
Он громко засмеялся, как смеются молодые люди над своими бессмысленными замечаниями.
— Я слишком занят, — сказал Райннон. — Мне надо работать.
— Работать? — воскликнул Чарли Ди. — Ночью? Как вам это удается?
Когда строишь себе дом, надо много вкалывать, — объяснил Райннон, поднимаясь на ноги.
Он ждал, когда гость уйдет, но тот, однако, не встал, а спросил с изматывающим любопытством:
— Что вы делаете так поздно?
— Работаю в кузнице, — коротко ответил Райннон. — Мне надо идти.