Пожарный кран No 1
Шрифт:
Если Анька тоже будет - все несчастья близко к сердцу? Ведь тогда Михаилу Павловичу на половину меньше останется, вот что!
Она представляет себе черные, зубастые чужие несчастья, которые только и ждут, чтоб кинуться... Больно, наверно, будет... А Михаилу Павловичу не больно?!
"Ладно, уж как-нибудь вытерплю!
– решает она.
– Все, с завтрашнего дня!" - И вылезает из своего убежища.
Надо скорее бежать в переодевалку, Мотя ее, наверно, потерял, ругаться будет.
Мчась
Чего уж тут тянуть...
УМНЫЙ ПЕРВОКЛАСНИК
Анька вбегает в переодевалку. Все давным-давно уже там, но переодеваться еще никто и не думает. Все кричат, волнуются, мальчики - с одной стороны фанерной перегородки, девочки - с другой. Разве они знали, что у Михаила Павловича больное сердце? Он же никому ничего не говорил!
– Он же летом в больнице лежал, помните?!
– А может, у него все-таки не сердце?..
– Я своими ушами слышал!
– кричит из-за перегородки Балабанчик. Подтверди, Айрапетян!
Яша подтверждает про трещину в сердце. Юным актерам не по себе. Славу Зайцева отправляют на улицу, в телефон-автомат, звонить маме-врачу. Слава - круглый отличник и зануда: никогда не дерется, не грубит. В общем, образцово-показательный ребенок, за это, честно говоря, в театре его недолюбливают. Но сейчас его ждут с нетерпением, как самого лучшего и необходимого человека.
Вот наконец он возвращается.
– Что она сказала?
– кричат все.
– Плохо...
– сообщает Слава Зайцев.
– Это нельзя вылечить...
Становится тихо-тихо.
– Поэтому - главное: никаких волнений. И побольше положительных эмоций.
– Это как?
– спрашивает малыш Валера Овечкин, который таких слов еще не знает.
– Ну, надо побольше радоваться, понимаешь?
– С нами порадуешься...
– уныло бормочет Балабанчик, и все с ним соглашаются.
И снова устанавливается тишина, как на самой главной контрольной, когда задачу надо решить во что бы то ни стало, чтоб не остаться на второй год. Все думают, но уж такая трудная попалась задача - никак не решить...
Только первоклассник Овечкин робко тянет руку, но этого никто не замечает.
– Чего тебе?
– наконец недовольно спрашивает Мотя.
– Я придумал, - тихо говорит Валерик.
– Давайте, пока у Михаила Павловича сердце не зажило, будем хорошо себя вести. Тогда он волноваться и не будет.
Юные актеры потрясенно молчат. Просто удивительно, что никто, кроме тихони первоклассника, до этого не додумался!
– Овечка, - ласково говорит Верочка.
– За обедом я отдам тебе свой компот. Из мальчиков ты - самый умный!
– А из девочек ты самая глупая!
– доносится из-за перегородки сердитый голос Балабанчика. Потому что,
– От глупого и слышу!
– обиженно кричит Верочка Балабанчику.
На них шикают: не до ссор, о серьезном разговор.
И вот решено единогласно: с этой самой минуты и до той поры, пока у Михаила Павловича не выздоровеет сердце, юные актеры будут вести себя просто замечательно! Как Слава Зайцев, которому никогда никаких замечаний не делают: ни дома, ни в школе, ни на репетициях, а только хвалят и ставят всем в пример.
"Какая, должно быть, это тоска, - дружно думают юные актеры, - быть как Слава Зайцев. Но ничего уж тут не поделаешь, раз надо".
– А если все-таки что-нибудь такое... Ну, сами понимаете, мало ли что случится... То Михаилу Павловичу ни слова, поняли?
Все согласно кивают.
– А если у кого грустное настроение или дома плохо, - кричит Анька, то все равно пусть улыбается!
Приняв такое героическое решение, юные актеры сидят в переодевалке сосредоточенные и немного торжественные: ведь начинается новая жизнь, в которой они станут прекрасными, благовоспитанными детьми, глядя на которых Михаил Павлович будет только радоваться.
Поскольку в переодевалке тихо, то неуместный, ехидный смешок, раздающийся непонятно откуда (кажется, с потолка), всем отлично слышен. Юные актеры задирают головы.
– Наверно, он нам не верит...
– вздыхает Балабанчик.
– Умеет наш Карлуша все испортить!
– хмурится Мотя.
Чтобы разговор этот никому не показался странным, надо знать, что в Доме пионеров живет сверчок Карл Иванович. Принято думать, что сверчки существа тихие и застенчивые. Увы, Карл Иванович не таков. Характер у него прескверный! Карлуша сварлив и ехиден до невозможности, слова доброго от него не услышишь.
Просто удивительно, что обитатели Дома пионеров его все-таки любят.
ГДЕ АНЬКА? ГДЕ ГРАФИН?
– Анька, сбегай за водой!
– скомандовал Мотя.
Анька взяла графин, выскочила в коридор и, как уже известно, будто сквозь землю провалилась.
И если, ГДЕ ГРАФИН, выяснилось довольно скоро (но как-то так выяснилось, что только еще больше запуталось, и даже всякие жутковатые мысли полезли в голову), то на вопрос, ГДЕ АНЬКА, ответа не было.
Бегали, звали, искали...
А в зале зрители изо всех сил хлопали в ладоши.