Пожарный кран No 1
Шрифт:
– Все равно не пущу!
– ответила мама Вовы Гусева и бросила трубку.
Михаил Павлович вздохнул и повернулся к директору и безобразникам.
– Что случилось?
– Михаил Павлович, это я виновата!
– сразу сказала Анька.
– Никто в этом и не сомневается!
– Сергей Борисович сердито взглянул на нее: ишь, стоит! Руки в карманах джинсов, выражение лица - дерзкое... Эта девочка и на девочку-то не похожа.
– Не девочка, а бандитка!
– Неправда!
– крикнул Айрапетян, сверкая черными глазами.
– Аня ни в чем
Видали его? Еще и не скажи ничего!
А Балабанчик изобразил на круглом конопатом лице раскаяние и пробормотал сладким ангельским голосом:
– Сергей Борисович, мы больше так не будем...
– Артист!
– пуще прежнего рассердился директор.
– Полюбуйтесь, товарищ Еремушкин, на плоды вашего воспитания!
– А Михаил Павлович при чем?!
– спросила Анька и сжала кулаки, будто собиралась с директором драться. Она терпеть не могла, чтоб Михаила Павловича ругали.
Сергей Борисович и сам вспомнил, что нельзя взрослым выяснять отношения при детях, и велел всем выйти в коридор.
Впрочем, в коридоре тоже было отлично слышно.
– С каким бы удовольствием я вас уволил, Михаил Павлович, неожиданно спокойно и даже как-то мечтательно произнес директор.
– Вы даже представить себе не можете...
– Ну отчего же, - запротестовал Михаил Павлович.
– Могу.
– Чего вы там опять натворили?
– спросил Кузя, а Анька ему ответила:
– Не твое дело!
Грубиянка она была, эта Анька.
– Гляди, Елькина, лопнет мое терпение!
– нахмурился Кузя.
– Плакать будешь!
– Ты сам вперед заплачешь!
– отозвалась дерзкая девчонка.
– Поглядим!
– пообещал Кузя зловеще и ушел, посвистывая.
ЗНАМЕНИТЫЙ ПАВЛИК
Вот тут-то и позвонил Павлик. Ну, тот самый, который раньше всё записки писал девочке Юле, а потом стал артистом. Ну, д'Артаньян! Теперь-то его вся страна знала: ведь фильм "Три мушкетера" всего неделю назад кончили показывать по телевизору, и, позабросив клюшки, все мальчишки страны торопливо строгали себе шпаги...
– Здравствуйте, Михаил Павлович, это я, - сказал Павлик грустным голосом.
– Не узнаёте?
– Простите, нет, - отвечал Михаил Павлович, хотя по выражению его лица было ясно, что узнал.
– Это я, Павлик...
– Ах, это ты, Павлик?!
– будто бы изумился Михаил Павлович. Господи, какая честь для нас! Что занесло тебя в наше захолустье?
– Издеваетесь?
– догадался знаменитый артист.
– Как можно! Напротив, спешу тебя поздравить! Видел, видел тебя. На коне, знаешь ли, со шпагой! Аж дух захватывает все десять серий... Ну и как, Павлик, приятно быть знаменитым?
Павлик помолчал и спросил:
– Можно, я приду?
– Знаешь, лучше не надо, - сказал Михаил Павлович.
– Я по тебе не соскучился.
– И Юлька тоже меня видеть не хочет, - тяжело вздохнул Павлик.
– Я прихожу, а она дверь не открывает. Да еще этот ее брат... Обещает милицию вызвать, если я
– Молодец!
– похвалил Михаил Павлович.
– Я и не знал, что он такой решительный человек.
– Я вас очень прошу, - умоляюще заговорил Павлик.
– Поговорите с Юлькой... Я же за ней приехал! Скажите ей, чтоб перестала дуться! Ну, я виноват, признаю, ну, уехал, оставил ее одну...
– Не одну, а с сыном, - угрюмо уточнил Михаил Павлович.
– Я понимаю, конечно, ей трудно было. Но я ж не гулять уехал, я в кино снимался! Объясните ей это!
– Не буду, - покачал головой Михаил Павлович, и лицо у него было горестное.
– Я тебе не помощник.
– Ну, почему, Михаил Павлович? За что вы все на меня?
Михаил Павлович молчал и становился все угрюмей. Наконец он сказал:
– Потому что ты, Павлик, предатель. И правильно тебя Славик гоняет! И мне на глаза лучше не попадайся, вот что я тебе скажу!
И Михаил Павлович грохнул трубкой.
– Что с вами?
– испугался Сергей Борисович.
– Вам плохо? Может, валидол дать?
– Спасибо, - отозвался Михаил Павлович.
– Не ищите, у меня свой есть.
Он подошел к окну, прижался лбом к ледяному стеклу.
– А какие все добрые, верные...
– тоскливо пробормотал он.
– Пока не вырастут. И ведь всегда надеешься, что вырастут людьми!
– Ах, Михаил Павлович, ну стоит ли так переживать из-за пустяков! неодобрительно качнул головой директор.
– Поссорились - помирятся, чего не бывает! Радоваться надо, что ваш воспитанник стал известным артистом, а вы... Стоит ли принимать все так близко к сердцу. Оно ведь у вас не железное.
– Вы полагаете?
– с печальной усмешкой спросил Михаил Павлович.
– Беречь себя надо!
– наставительно ответил Сергей Борисович.
– Два инфаркта - это не шутки!
ЧТО ТАКОЕ ИНФАРКТ
– Инфаркт - это что?
– настороженно спросила Анька. Слово это показалось ей смутно знакомым, и отчего-то тоскливо стало на душе.
– Болезнь такая - трещина в сердце, - объяснил Айрапетян.
– У моей бабушки тоже был инфаркт, только один пока...
– А всего их сколько?
– Три.
– А потом?..
– Анька испуганно заглянула Айрапетяну в глаза.
– Потом умирают...
И Анька вспомнила, откуда она знает это слово: папа умер... Лежал с закрытыми глазами на диване и молчал. А мама стояла у окна и плакала...
А Анька не плакала: она ведь сразу догадалась, что это - не папа, это ненастоящий кто-то лежит на диване и молчит... Очень на папу похожий, у него родинка на щеке и морщинки у глаз - совсем как у папы... Но это - не он. Анька папу чувствовала: идет папа с работы, входит во двор, Анька не видит его, но знает: он сейчас придет - потому что на душе у нее вдруг становится радостно и тепло, будто Анька и папа связаны какой-то невидимой ниточкой... А этот, который лежал на диване, никакой не папа, Анька смотрит на него - и внутри у нее никакой радости, пусто...