Пожиратель империй. Часть 2

Розин Юрий

М-да. Если сын был таким же, как отец, то вообще-то ни тот, ни другая здесь были не нужны. Катрион бы никогда не позволил ни себе, ни мне лишнего.

Однако, похоже, какие-то сомнения всё-таки присутствовали, у кого — вопрос десятый. И потому приватные переговоры превратились в собеседование. Вот только кто сказал, что я был так уж заинтересован в том, чтобы присоединяться к Единству?

— Ну, допустим. И что вы предлагаете от имени Катриона и Единства? Говорю сразу, удивить меня довольно сложно.

—

Мне известно, что у тебя с моим родителем есть какая-то личная договорённость. Сложно представить, как тебе это удалось во время, когда твой мир ещё не был частью Содружества. Но, так или иначе, очевидно, что одно из самых заманчивых предложений для любого Майигу или человека в Единстве — личные связи с моим родителем, для тебя — по сути пустой звук. Тем не менее, договорённость не значит благосклонность. И, чтобы привлечь тебя на свою сторону, я готов предложить свою помощь в выполнении данного моим родителем задания.

– Вы знаете, в чём оно заключается?

— Нет. Мой родитель не посвящает меня во все свои дела.

— В таком случае будет лучше, если всё так и останется. Не думаю, что плата, что Катрион обещал мне за успех, останется такой же, если я привлеку вас к делу. Да и вообще, давайте начнём с другого. Прежде чем озвучивать свои предложения, скажите, чего вы ждёте от меня? Скажу сразу: присягать на верность вам, ему или Единству я не собираюсь. Только деловые отношения и обмен услугами.

Говоря всё это, я внимательно следил за Амалой. Ни капли бы не удивился, если бы она начала орать о том, что я проявляю неуважение к Эргалу или Катриону и, на самом деле, это бы меня даже успокоило. Тех, кто возмущается громче всего, проще всего прижать к ногтю.

Однако вместо этого она продолжала просто сидеть, закинув ногу на ногу, не только не показывая какого-либо недовольства, но даже ехидно улыбаясь. Не скажу, что это как-то выбивало меня из колеи. Но было очевидно, что так просто справиться с ней даже в словесной дуэли у меня не выйдет.

— Это меня вполне устраивает, — кивнул в ответ на мои слова Эргал. — От тебя я хочу три вещи. Во-первых, официальное подтверждение того, что ты — союзник Единства. Речь идёт не о клятве верности, а именно о статусе союзника. Для нас он будет очень полезен при переговорах с фракциями других Байгу и, возможно, даже позволит нам переманить на свою сторону несколько сомневающихся Руйгу.

Вот такие новости уже заставили мои глаза округлиться.

— Это каким образом?

— Обладатель четырёх Сущностей в перспективе способен стать сильнейшим Майигу. Как минимум такой персонаж — это высокий статус, говорящий о соответствующем уровне тех, кто смог заключить с ним союз. Ведь если тебя сумело привлечь на свою сторону именно Единство, а не Улей или Лавовая Фея — значит в чём-то Единство

бесспорно лучше всех остальных. К тому же, хотя в своих мирах Руйгу остаются абсолютной силой, их аватары в других мирах имеют ограничения. Например, присутствующий здесь аватар Амалы лишь немногим сильнее Тивальда, при том что разница в реальной мощи между Майигу и Руйгу очевидна. И ты, как обладатель четырёх Сущностей, в перспективе будешь сильнее, чем любой аватар, не считая аватаров Байгу, а это может стать решающим фактором в десятках самых разных ситуаций.

Переведя взгляд на Амалу, я довольно усмехнулся и подмигнул ей.

Оценить силу аватара Руйгу я не мог даже с помощью Сущности контроля поля боя. От неё я ощущал лишь характерную энергию, знакомую мне ещё со времён мира Драконьих Островов, но странным образом у меня никак не получалось определить даже примерные масштабы этой энергии.

Однако теперь я хотя бы смог понять, на что ориентироваться.

Тивальд определённо был обладателем Высшей Сущности. Тем не менее, Янну сто процентов был сильнее Тивальда, а в режиме тройного слияния я был сильнее Янну. Это не учитывая ту силу, что мне удалось получить после абсорбции Аргиронта.

Так что, если Эргал не заблуждался, я мог уничтожить аватар Амалы уже сейчас. К сожалению, самой Амале это почти никак бы не повредило. Тем не менее, приятно было осознавать, что хотя бы эту ступень в своём пути до своей мести я преодолел.

— Я понял, — кивнул я Эргалу. — И, если речь действительно идёт о равном сотрудничестве, а не о присяге, то я согласен. Моё условие — защита Тейи от посягательств других Байгу даже после окончания пятидесятилетнего срока невмешательства. Опять же, без принесения Кримзоном присяги Катриону.

— На какой срок?

– Пока я — ваш ценный союзник, Тейя — союзник Единства. По-моему справедливо.

— То есть ты согласен, что, если станешь врагом Единства или если союз с тобой перестанет быть полезен, твой жалкий мирок можно будет бросить на произвол судьбы или и вовсе разобрать по кирпичику? — наконец подала голос Амала.

Она общалась «вежливо», не пуская в голос мировую ауру. Но, если она думала, что из-за этого с ней я буду общаться также, то сильно заблуждалась.

— Немного странно слышать такое от той, кто ещё недавно была готова взять в осаду мир Драконьих Островов, лишь бы этот «жалкий мирок» вошёл в Содружество и Единство, не думаешь? — глядя на то, как скривилось её лицо, я всерьёз задумался о том, что кое-что от Аргиронта мне, пожалуй, не помешало бы перенять. — Но я согласен. Если от союза со мной больше не будет пользы, то и на защите Тейи я уже не буду иметь права настаивать.

— Я это запомню, — прошипела Амала, явно уязвлённая моими словами.