Пожиратель V

Опсокополос Алексис

— Вот и сейчас, — сокрушался тем временем отец Орешкина. — Третий день уже не могу его вызвонить. Выключил телефон засранец. Хорошо хоть домой вчера заезжал, да мне прислуга тут же отзвонилась, а то бы уже и не знал, что думать.

— Домой? — я искренне удивился. — А где он сейчас находится?

— Сейчас не знаю, но ночью был в Сен-Тропе, — Родион Савельевич усмехнулся и, заметив моё недоумение, пояснил: — У меня там дом. Гриша любит проводить зиму на Лазурном берегу.

Как же меня подмывало спросить, один Орешкин приезжал домой или с Владом.

Но делать этого не стоило. В конце концов, если бы что-то произошло, Гриша бы мне позвонил. Раз он заезжал домой, то возможность сделать звонок у него явно была. А раз не позвонил, значит, всё нормально. Ну или относительно нормально. В любом случае ещё одна гора упала с моих плеч.

— Я ему уже чего только не предлагал, — продолжил сокрушаться Соболев. — И на развитие любого дела с нуля денег дать, и готовое купить — любое, какое захочет. Но ничего ему не интересно. Где-то я дал слабину в своё время, разбаловал, вот теперь и расхлёбываю. А ведь не маленький уже, пора бы чем-то заняться.

— Пора, — согласился я.

— И при этом у него такой хороший пример перед глазами. Я ему постоянно про тебя напоминаю. Ровняйся, говорю, на Игоря, смотри, какая у него хватка предпринимательская, как он развивается, как дела ведёт. Смотри, учись! А Гришка только кивает, соглашается, а потом во Францию улетает.

Родион Савельевич тяжело вздохнул и покачал головой — было видно, что ему тяжело об этом говорить. Тем не менее после небольшой паузы он продолжил:

— У меня к тебе просьба, Игорь. Поговори с ним, объясни балбесу, что нельзя так жизнь прожигать впустую. Тебя он послушает.

— Думаете, послушает?

— Ну если уж не тебя, то я не знаю, кого ещё. Меня он, конечно, любит и уважает, но я для него — старый пень, ни о чём, кроме денег, не думающий. Он считает, что я слишком много времени отдаю работе и что это не жизнь.

— Если бы вы не отдавали столько времени работе, то вряд ли, Гриша постоянно летал бы во Францию отдыхать, — заметил я. — Но я уверен, что он это понимает.

— А что толку? — Соболев вздохнул и с надеждой посмотрел на меня: — Поговоришь с ним?

— Поговорить не проблема, — ответил я. — Конечно, поговорю. Но мне кажется, разговор должен быть предметным, а не просто: Гриша, возьмись за ум. Надо говорить о каком-то конкретном деле.

— Я рад, что ты это понимаешь. И в этом вопросе я тоже рассчитываю на твою помощь.

— Вы хотите, чтобы я взял его к себе на завод?

— Нет, конечно, взять его на завод я не прошу — понимаю, какие с ним могут быть проблемы. Парень он хоть и ответственный, но слишком импульсивный. Да и разбалованный, чего уж греха таить. Но, может, у тебя есть ещё какое-нибудь дело? Или не у тебя, а на примете? Как я уже говорил, я мог бы купить ему что-нибудь.

Мысль пришла сразу. Довольно дикая. Но я даже не стал её отгонять несмотря на всю её дикость, потому как больше такого шанса не представится.

— А вы не хотите купить ему телевизионный канал? — спросил я не раздумывая. — Это интересное дело, думаю, Гришу оно может увлечь.

Соболев

посмотрел на меня и рассмеялся. Громко, во весь голос. Мне даже показалось, что у него слёзы от смеха выступили.

— Что-то не так? — осторожно поинтересовался я.

— Извини, — сквозь смех произнёс Родион Савельевич. — Не удержался. Дело в том, что Гришка на старших курсах лицея мечтал стать журналистом, просто горел этой идеей. Очень хотел поступить на журфак в МГУ, но я не позволил. Решил, что это несерьёзно.

— Ну, по сравнению с военной магической академией — да, — согласился я.

— Опять же дар, как его на журфаке развивать? Гришка тогда сильно на меня обиделся, но потом признал, что я был прав. Но тут, как я тебе уже говорил, во многом твоя заслуга, что ему в академии понравилось.

— Если телеканал не подходит, я ещё поищу варианты, — сказал я. — Дайте мне немного времени.

Было, конечно, жаль, но настаивать смысла не имело. Игрушку сыну за двадцать пять миллионов Соболев мог купить, лишь сам загоревшись идеей, а он, похоже, журналистику недолюбливал. Но не успел я толком и расстроится, как Гришин отец заявил:

— Ну почему сразу не подходит? Одно дело быть журналистом, другое — владеть каналом. Думаю, Гришку такое бы заинтересовало. Только телеканал не магазин и не автозаправка, я на своей памяти ни одного случая не припомню, чтобы они продавались.

— Я не просто так завёл разговор на эту тему, Родион Савельевич, — сказал я. — Мне буквально вчера предложили приобрести наш городской коммерческий телеканал. Я был вынужден отказать, так как у меня нет денег на такую покупку, но, думаю, для вас не составит труда его купить.

— Сколько? — сразу же перешёл к главному Соболев.

— Сам телеканал стоит относительно мало — миллион рублей. Но он продаётся в комплекте с недвижимостью: деловым центром, рестораном, двумя квартирами и дачей.

— Странное предложение, — заметил отец Орешкина.

— Там есть нюанс.

Я честно, ничего не скрывая, описал Соболеву ситуацию. Рассказал про всё: и про мой интерес, и про бандитскую «крышу» Пономарёва, и про его желание уехать из страны, и про предвыборную войну кандидатов на должность губернатора. Не скрыл вообще ничего — отец Григория должен был заранее понимать, на какие риски он пойдёт в случае покупки телеканала. Но, похоже, бандиты Гришиного отца не пугали, а всё остальное было, по сравнению с этим, мелочью.

И ещё я сказал, что хочу купить за пятьсот тысяч половину телеканала. Это было нагло с моей стороны, но мне нужно как-то оформить возможность его контролировать. Впрочем, Соболев это моё пожелание воспринял с пониманием, более того, он даже обрадовался — сказал, что при таком раскладе, если мы с Гришей станет совладельцами канала, Орешкин будет более серьёзно относиться к делу. Да и я буду за ним приглядывать, что тоже немаловажно.

В итоге, после детального обсуждения перспектив и рисков, Родион Савельевич сказал, что осталось прояснить лишь один момент, и тут же спросил: