Пожизненный срок
Шрифт:
Понедельник,
15 НОЯБРЯ
Дождь постепенно перешел в первый зимний снегопад. Снежинки таяли, едва успев коснуться асфальта, и в углублениях появлялись грязные серые лужицы.
Нина застегнула молнию до подбородка и сунула руки в карманы куртки.
«При такой погоде сегодня будет масса дорожных происшествий».
Не вынимая руки из кармана, она посмотрела на часы. На дежурство ей заступать в 16.00.
«Времени еще вагон».
Она вдруг поняла, что
Бергсгатан круто поднималась в гору от улицы Шееле до парка Кронеберг. Вход в полицейское управление, находившееся в доме номер 52, был как раз на середине этого холма, и Нина надеялась, что от этого подъема она не выбьется из сил.
«Ветер дует прямо в лицо, и я немного напряжена».
Она не виделась с Юлией почти полгода, с той жуткой встречи в камере. Потом Юлию оставили под стражей. К ней не пускали посторонних посетителей, но от Хольгера Нина знала, что Юлия все время находилась либо в психиатрической клинике, либо в больничном крыле тюрьмы. Посещения были запрещены даже для близких родственников.
— Они пытаются устроить для нее публичную порку? — недоумевал Хольгер.
— Не знаю, — ответила ему Нина. — Может быть.
Но теперь ограничения сняли, так как обвинение было предъявлено, а данные предварительного следствия обнародованы. Были сохранены в тайне только выводы психиатрического обследования, но Нина видела их благодаря Хольгеру.
— Я пришла на посещение к Юлии Линдхольм, — сказала Нина в приемной тому же охраннику, что и в прошлый раз.
Он так же недовольно сложил губы и исчез в своей комнате, оставив Нину потеть в жарко натопленном помещении.
Надзирательница, на этот раз другая, провела Нину в лифт, а затем в обычную комнату свиданий на шестом этаже, примыкавшую к женскому отделению тюрьмы. В комнате не было окон — только стол, два стула и жестяная пепельница.
— Подождите здесь. Мы сейчас приведем заключенную, — сказала надзирательница, закрывая за собой дверь.
Нина села на один из стульев.
В прохладной комнате пахло сыростью и табачным дымом.
«Пахнет только сигаретным дымом и ничем больше».
Серовато-белые стены давили со всех сторон. Тусклая, мигающая под потолком лампа слабо освещала помещение. Нина сплела пальцы лежавших на коленях рук.
«Юлия провела здесь пять с половиной месяцев, а я нервничаю, просидев четыре минуты, и притом что я психически здорова».
Проведенное согласно параграфу седьмому закона о следствии медицинское обследование выявило, что после совершения преступления Юлия находилась в состоянии тяжелого душевного расстройства. Для установления диагноза потребовалось тщательное криминологически-психиатрическое исследование. Обследование было проведено в августе специалистами судебно-медицинского института.
«Интересно,
Дверь открылась, и свет из расположенного в коридоре окна превратил появившуюся на пороге фигуру в безликую тень.
Нина встала.
Юлия вошла в комнату свиданий. Глаза ее были влажны, волосы завязаны в хвост. Она выглядела старше и одновременно моложе своих лет — из-за отсутствия косметики и угловатых плеч.
— Нина, — удивленно произнесла Юлия. — Что ты здесь делаешь?
Нина посмотрела на вошедшую вслед за Юлией надзирательницу.
— Большое спасибо. Я позвоню, как только мы закончим.
Женщина вышла, закрыла и заперла дверь.
— Юлия, — сказала Нина и обняла подругу. — Я так рада тебя видеть.
Юлия не ответила на объятие, продолжая держать руки вдоль тела.
— Зачем ты пришла?
— Были опубликованы данные предварительного следствия, — ответила Нина, сделав шаг назад, — поэтому начальство разрешило посещения и я наконец смогла тебя навестить. Как ты себя чувствуешь?
Юлия отвернулась, подошла к стене и провела пальцем по шероховатой поверхности.
— Твердый железобетон, — сказала она. — Каждое помещение в тюрьме — это отдельный каменный модуль, огнеупорная ячейка.
Она подошла к другой стене, провела пальцем по трещине.
— Это здание было построено в 1975 году, но раньше на этом месте тоже была тюрьма. Она стояла с 1252 года. Ее построил, наверное, ярл Биргер.
Она ненадолго обернулась к Нине, а потом снова углубилась в изучение стен.
— Площадь Кронебергского замка 161 тысяча квадратных метров. Последний раз его расширяли в 2005 году.
Она повернулась лицом к Нине.
— Когда все это кончится, я поступлю в архитектурное училище. Едва ли я вернусь на службу в полицию.
Она улыбнулась вымученной мимолетной улыбкой.
Нина посмотрела подруге в глаза.
«Да, теперь все в порядке. Свет горит, и хозяева дома».
Она облегченно улыбнулась в ответ.
— Это даже хорошо — сменить род деятельности.
— Но ты до сих пор служишь?
Юлия села за стол, взяла в руку пепельницу, перевернула ее и принялась рассматривать дно.
— Да, сегодня я заступаю в четыре часа. Если погода не изменится, нас ждет куча мелких ДТП.
— Командует по-прежнему Петтерссон?
— Нет, Пелле Сисулу, — ответила Нина. — Как ты себя чувствуешь?
Юлия пожала плечами и заглянула в пепельницу.
— Было бы хорошо вырваться отсюда. Квартира все еще за мной. Папа за нее платит…
Нина почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.
— Так ты думаешь, что тебя признают невиновной?
Юлия подняла голову и оставила пепельницу в покое.