Пожизненный срок
Шрифт:
— Например?
Пер Крамне снова встал, развел руками и вернулся на свое место.
— За государственную измену, — выпалил он, глядя пустым взглядом в глаза Томасу. — За бросок тортом в короля. Хотя это, наверное, плохой пример.
Крамне подавил вздох.
— Фиксированные, определенные кодексом сроки заключения — это единственное, с чем осталось справиться этому правительству. Они уже испортили все прочие начинания, включая злокозненный вопрос о прослушивании, но они всегда относились к нему с подозрением. Чем еще
Он наклонился вперед и положил свою волосатую руку на папку Томаса.
— Директива о запрещении роста расходов — это специально наложенное ими ограничение. Надо найти способ обойти эту отговорку. Надо сделать так, чтобы это прошло. Надо запирать преступников надолго, положить конец этому сюсюканью с ними.
Томас во все глаза уставился на шефа.
«Он хочет, чтобы я фальсифицировал расчеты для того, чтобы протолкнуть антидемократический закон».
Глядя Крамне в глаза, Томас медленно наклонил голову.
— Хорошо, — сказал он. — Я понял, что ты имеешь в виду. Спасибо за откровенность.
Лицо Крамне расплылось в широкой улыбке.
— Превосходно. Я жду от тебя новых расчетов. Какого черта, пообещай им экономию!
Томас собрал свои бумаги, встал и, не чуя под собой ног, выскользнул в коридор.
Два других репортера сидели за столом дневной смены и щелкали клавиатурами своих ноутбуков, когда Анника вернулась с обеда. Один из корреспондентов поставил кружку кофе на ее закрытый ноутбук.
— Прости, пожалуйста, — сказала Анника, указывая на полупустую кружку, — но мне надо поработать.
Молодая корреспондентка-стажер по имени Роня — одно из этих вычурных новомодных имен — подняла голову и передвинула чашку, демонстративно поставив ее в сантиметре от ноутбука Анники.
Другой корреспондент, Эмиль Оскарссон, был одним из тех молодцов, которые были готовы выискивать для публикаций любую ерунду, лишь бы сохранить работу. Он на мгновение поднял голову и снова уткнулся в монитор.
Анника наклонилась к своему компьютеру и опрокинула кружку. Кофе полился на записи Рони.
— Ой! — воскликнула Анника, садясь и включая ноутбук.
— Что ты сделала? — закричала стажерка, выпрыгнув из-за стола, так как кофе закапал ей на брюки.
Анника вошла в национальную базу данных и сделала вид, что не слышит.
— Зачем ты разлила мой кофе?
Анника удивленно посмотрела на Роню:
— Ради бога, отстань.
Она видела, что девушка вот-вот расплачется.
«Чертова плакса. Будешь еще меня задирать, я тебе отвечу!»
— Ты ненормальная! — крикнула девица и побежала в туалет отмываться.
Эмиль стучал по клавиатуре, притворяясь, что ничего не заметил.
«Все это поколение называли в честь героев Астрид Линдгрен?»
Собственно, она могла бы и помолчать — ее саму назвали Анникой.
Она вошла в базу данных личных имен и набрала «Давид Линдхольм,
«Личная информация: ЗАПРАШИВАЕМЫЙ ВАМИ ЧЕЛОВЕК УМЕР».
Но шведское государство не расстается со своими подданными только из-за того, что они умерли. Ниже были приведены все личные данные Давида Линдхольма, номер паспорта, полное имя (Линдхольм, Давид Зеев Самуэль), адрес регистрации на Бондегатан, дата регистрации, лен, местный совет, приход, а потом информация: «Скончался 3 июня нынешнего года».
«Должно быть, он еврей. Зеев — не самое типичное шведское имя. Может быть, его назвали в честь Зеева Жаботинского, известного сионистского активиста?»
Она вошла в подробное описание. Когда на экране появилась фотография, в меню уже находился номер удостоверения личности.
«Это уже не игра».
Она щелкнула поле «выбрать все» и через две секунды была вознаграждена всей доступной информацией о Давиде, его финансовыми записями, включая уклонение от платежей, долги, информацию о налогах, банкротствах, официальном участии в работе зарегистрированных компаний, записи о самозанятости, регистрационный номер его собственной компании, ограничения и личные транспортные средства.
— Тебе придется оплатить химчистку, — сказала Роня, складывая вещи в красивый маленький кейс.
«Сокращения начнутся в декабре. Скоро от тебя останутся одни воспоминания».
Анника улыбнулась стажерке:
— В таких случаях я обычно кладу джинсы в стиральную машину. Может быть, у тебя нет машины?
— Во всяком случае, я ее не сожгла, — огрызнулась девушка и пошла к выходу.
Анника быстро перевела взгляд на Эмиля. На его лице не дрогнул ни один мускул.
Она смотрела на экран, чувствуя, что сейчас провалится сквозь землю.
«Во всяком случае, я ее не сожгла».
Это не было совпадением, и Роня — не Эйнштейн. Если она это знала, то, значит, все в редакции были в курсе относительно гипотезы полиции.
«Они все так думают? Об этом они все время перешептываются? Они думают, что я подожгла свой дом? Что я пыталась убить собственных детей?»
Анника смотрела на экран еще одну, бесконечно долгую минуту, пока не собралась с силами и снова не принялась за чтение.
Чтобы не упасть, она склонилась вперед и ухватилась руками за стол.
Вот!
Давид Линдхольм был амбициозным бизнесменом.
Он состоял в совете директоров четырех различных компаний, две из которых ликвидированы, а одна находилась на грани банкротства.
Она перепечатала эту информацию и задумалась, что делать дальше.
Может быть, стоит добраться до подноготной всех этих сведений, разбираясь с информацией по мере поступления.
Она налила себе в автомате кружку кофе, напечатала список на принтере и снова вернулась к ноутбуку.