Познавший правила
Шрифт:
— Они… — позвал я, и девочка подняла глаза. — Я очень тебя люблю.
— И я, — вставила Пятнашка.
— Я хотел бы, чтобы ты всегда была рядом, но…
— Что? — спросила девушка.
— Я сам не всегда могу быть рядом, — ответил я. — У тебя начинается взрослая жизнь. И я очень хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я могу быть счастлива тут, — ответила она, нахмурившись.
— Нет, не можешь… — ответил я, и меня, наконец, прорвало. — Тут смерть, Они. Смерть и изменение, нашествия и… Тут нет жизни! Оглянись!
— Вы живые! — возразила она.
— Наша жизнь — это не та жизнь! — ответил я. — Она… Мы…
— Вы нерождённые? —
— Мы — нерождённые, — кивнул я. — Мы всё видим иначе… Всё делаем не так.
— Вы живые! — упрямо возразила она, сделала шаг вперёд и обняла нас с Пятнашкой. — Вы не были в Империи! Я была!.. Они другие, да! Но вы — живые. Живее многих там!..
Девушка разревелась. Я гладил её по волосам и боялся спугнуть этот момент. Где-то в глубине души я понимал, что больше так не будет. Уже завтра, приди я сюда, меня встретит серьёзная молодая госпожа. Такая, какой её воспитала Эл-оли.
— Малышка… И я, и Пятнашка будем тебя любить, — прошептал я. — И пока мы есть… Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь.
— Хорошо, — девочка отстранилась и утёрла слезы. — Я вас тоже люблю… Возвращайтесь! И берегите себя.
Она развернулась и убежала в дом. Пятнашка взяла меня под руку и потянула на выход. Всю дорогу до дома мы молчали, не решаясь сказать хоть слово. И только дома, короткими фразами и бытовыми разговорами, мы смогли сломать эту тишину.
Утро в день отплытия было по-настоящему весенним. Дождь лил сплошной стеной. Такая уж весна в этих местах! То несколько дней солнечной погоды, то ливень как в середине зимы. Мы ещё не добрались до подъёмников в Порт, а уже вымокли до нитки. И, несмотря на погоду, множество людей вышло нас проводить.
Наш отряд шёл по живому коридору, где стояли и аори, и ааори, размахивая руками, желая нам удачи и скорого возвращения. Многие улыбались, другие смотрели со страхом и жалостью. Каждый из тех, кто пришёл нас провожать, думал о чём-то своём, а мы мечтали поскорее обсохнуть и отогреться.
Шли, к счастью, налегке и без повозок: всё необходимое мы уже давно погрузили на корабли, которые дожидались нас у пирсов. Все четыре корабля стояли, глубоко погрузившись корпусами в воду — запасов у нас было очень много. На «Улитку» грузилось два десятка, на «Сагламад» и «Бернаси» — по одному, а в «Фифку» — все остальные. Мне и Пятнашке досталась шикарная каюта с собственным балконом и большой кроватью. Ей, конечно, было далеко до капитанской на «Сагламаде», но дома у нас спальня была такого же размера.
В каюте я, правда, не задержался — выскочил на палубу и следил за погрузкой отряда. А когда убрали трап и подняли паруса — остался, глядя, как ветер наполняет мокрую ткань. Ещё раз обернувшись к пирсу, я нашёл взглядом Они. Заметил я её уже давно — но девушка не подходила близко. Она скрывалась в толпе, натянув капюшон на глаза, и я не стал привлекать к ней внимания. Не знаю, отпросилась ли она у эров или просто-напросто сбежала, но одно то, что она пришла нас проводить — грело сердце и душу.
Перед тем, как пелена дождя скрыла от меня пирс — я поднял руку, прощаясь. И мне даже показалось, что она тоже махнула рукой. Впрочем, мне махало в ответ столько людей, что несложно было и ошибиться. Но я надеялся, что не ошибся — потому что очень полюбил эту малышку, какой бы взрослой она себя ни считала. Пусть из неё уже и выросла красивая девушка, но я понимал, что всегда буду помнить маленькую Они, которая радостно кричала мне: «Шрам!» и кидалась на шею.
Дождь
Глава 31
Город сей — не крепость неприступная, не собрание храмов древних богов, но знаний неиссякаемых сокровищница и богатств немыслимых ларец. Город сей расположен на трёх холмах и окружён кольцом широких стен, где воины мудрой кагарии охраняют ворота. Виданная мной столица империи Сангари охраняется менее тщательно и строго, чем город, где хранится тысяча тысяч золотых книг мудрости, что ценны одним своими знаниями, а другим — страницами драгоценного металла.
Город сей в основании своём квадрат имеет. Южная, северная, восточная и западная стена одинаковой длины у него — ровно три тысячи двести пятнадцать шагов. Высота стены на всем протяжении её — тридцать шагов, а ширина — двадцать. На каждом углу расположены круглые башни, выступающие за линию стен на тридцать шагов, высотою почти пятьдесят шагов. На каждой башне этой пять рядов бойниц, а на самой вершине — метательная машина.
Внутрь стен пройти путник может лишь только с востока и запада. Восточные врата обращены к столице империи, а западные к порту великому — Сенмани, где строят сангари великий флот, скрывая зачем. Главные улицы города похожи на знак сангарский «мудрость» и проходят мимо всех построек Библиотеки Мудрости. Двигаясь по ним, пытливый путешественник никогда с пути не собьётся, но не узнает ничего из жизни города, видя лишь образ величия и могущества.
В центре города стоит огромный храм знаний….
«Нет ничего лучше, чем почитать до завтрака», — насмешливо выдала мне память. Я пытался продраться через текст, выданный Ксаргом, уже третий раз. «Описание Аэ’Сар-тери, составленное путешественником и исследователем Уни-ма в его странствиях по южным землям» отличалось издевательским отношением к читателю. Иногда создавалось ощущение, что Уни-ма был не исследователем, а шпионом. Буквы знакомые, слова по отдельности — привычные, а суть ускользает. То ли текст был издевательств «неиссякаемых сокровищница», то ли «богатств немыслимых ларец» был слишком богатым на знания, но мне текст давался с большим трудом.
Конечно, мне объяснили про различие высоких и низких стилей в литературе того времени. Однако, как я честно ответил Соксону, если этот стиль высок, то совесть у тех, кто его использовал, ниже самого низкого стиля. Хотя слова были красивые. Описания длины, ширины и высоты — скучные. То что надо, чтобы без пользы и удовольствия убить время.
Корабли шли медленно. Сказывалось то, что «Фифка» и «Улитка» не могли в принципе сравниться по скорости с «Сагламадом» и «Бернаси» — да и общая загруженность не давала «лететь по волнам». Скорее мы нехотя переваливались через очередной вал. Половина отряда всё ещё страдала морской болезнью, привыкая к качке, а другая половина страдала от безделья. Мимо проплывали берега полуострова, который я огибал уже не в первый раз. Вот только ни разу мне ещё не приходилось уходить южнее.