Позорный столб (Белый август)Роман
Шрифт:
— Хорошему человеку нужна койка!
По всей вероятности, это его и спасло. Из-за двери протянулась рука и втащила его в кухню; щелкнул замок, и Эгето оказался между двух мужчин. Молодая женщина вздрогнула, но продолжала стоять у плиты, опустив руки.
— Пожаловал, голубчик! — сказал один из субъектов.
— Как видите, пожаловал, — ответил Эгето, и мысль его бешено заработала.
— Цыц! — рявкнул субъект. — Государственная полиция.
Началась невообразимо трудная игра. Эгето чувствовал: стоит
Сыщики загородили дверь, один держал в руках фотографию, вставленную в рамку. Он в упор разглядывал Эгето.
— Сто восемьдесят четыре сантиметра, — объявил второй сыщик, посмотрев в листок.
Он тоже мерил взглядом Эгето.
— А! — отмахнулся первый.
— Кто же он? — сквозь зубы процедил второй.
— Увидим, — громко сказал первый. — Эй ты, гусь!
— Уф-ф… — вздохнул Эгето, словно какой-нибудь растерянный провинциал. — Помилуйте… — Он огляделся.
— Заткнись! — прикрикнул второй сыщик. — Откуда ты ее знаешь?
— Д-да, — пробормотал Эгето, и мысль его тут же подсказала ответ. — На воротах… Там написано! Насчет койки! Значит…
Воцарилась тишина.
— Что за койка? — спросил сыщик.
Эгето не отвечал.
— Это у соседей, — вмешалась молодая женщина, вдова солдата и младшая сестра наборщика Берталана Надя. — В шестой квартире.
— Вас не спрашивают, — сказал первый сыщик. — А ну, подойдите.
Молодая женщина приблизилась. Она равнодушно смотрела на Ференца Эгето.
— Кто это? — со зловещим спокойствием спросил сыщик.
Женщина пожала плечами.
— Откуда мне знать! — сказала она.
И тогда первый сыщик с размаху ударил ее по щеке. Женщина опрокинулась на кухонный стол, но тут же выпрямилась; она не плакала.
— Не знаешь? — спросил сыщик.
Она, закусив губы, молчала.
Второй сыщик смотрел в глаза Эгето.
— Берци, — сказал он тихо.
Эгето не пошевелился.
— Ты тоже наборщик? — спросил сыщик.
— Видите ли, — начал Эгето, — я… — И он умолк.
— Фамилия?
— Ланг. Ференц Ланг.
— Ты еврей?
— Да что вы, я просто униат!
— Одно и то же! — объявил сыщик и промычал что-то.
— Но, сударь…
— Документы!
Эгето мгновение колебался, затем сунул руку в карман. Первый сыщик схватил его за изувеченную правую руку и принялся ее разглядывать.
— Отчего это?
— На фронте… Осколок гранаты.
Снова наступила тишина.
— Значит, ты не наборщик? — спросил сыщик, хмуря лоб.
— Какой наборщик?
Первый сыщик сделал знак второму, и они вплотную подошли к Эгето.
— Руки вверх! — приказал первый.
Они обыскали его карманы; обнаружили у него бумажник, в котором лежало триста семьдесят пять крон в белых деньгах и сто двадцать в синих. Письмо из провинции, адресованное на
— Имя матери? — спросил первый.
— Юлия Ланг.
— Отца?
Эгето промолчал.
— Бабушки?
— Урожденная Хакер…
Вновь воцарилась тишина.
— Значит, вы бакалейщик? Откуда прибыли?
— Извините, это указано в документе…
— Не пререкаться. Я спросил: откуда прибыли?
— Кетхей, комитат Веспрем. Значит, господа, не… Я насчет койки…
— Я сказал: молчать!
Обыск продолжался. Были обнаружены половина восьмушки табака и курительная бумага В кармане брюк лежал кошелек с мелочью.
— Ваша жена не могла вам почистить брюки? Ишь вымазался мукой, как на мельнице! — сказал первый сыщик, не сводя глаз с Эгето.
— У меня нет жены, — сказал Эгето.
— Значит, холостой? — последовал вопрос.
— Вдовец, — ответил Эгето.
В кошельке лежал железнодорожный билет, оставшийся еще со времени его поездки в Щальготарьян.
— Просто какой-то деревенский разиня… — установил наконец второй сыщик.
Сыщики еще некоторое время размышляли, и Эгето уже совсем поверил в то, что его отпустят с миром. Да не тут-то было! Его провели в комнату. Когда они входили в дверь, Эгето чуть-чуть повернул голову — храбрая молодая женщина, сестра наборщика Берталана Надя, Аннуш, стояла у плиты с покрасневшей от удара щекой и на этот раз уже недвусмысленно подмигнула ему и показала большим пальцем вниз.
«Кухмистерская», — догадался Эгето.
В комнате царил отчаянный беспорядок. По всему полу были разбросаны книги, валялись предметы одежды, разорванная бумага, перед печкой возвышалась куча пепла — должно быть, во время обыска выгребли даже золу. На постели с заплаканными глазами и бледным лицом лежала больная мать Берталана Надя.
— Тут господин спрашивает вас, — спровоцировал первый сыщик и вытолкнул Эгето вперед.
— Какой господин? — спросила пожилая женщина, приподняв голову и глядя на Эгето, которого прекрасно знала. Уголки ее губ слегка подрагивали. — Этот? Что вам угодно?
— Скажите «добрый день», — с угрозой шепнул Эгето первый сыщик.
— Добрый день! — сказал Эгето.
— Чего вы хотите? — спросила женщина. — Теперь уже втроем являетесь?
Ей никто не ответил.
— Кто это? — указывая на Эгето, спросил сыщик, которому первая хитрость не удалась.
— Кто? — повторила пожилая женщина. — Наверно, не сыщик! Просто бедняга, которого вы схватили, а?
— В котором часу он был здесь вчера? — спросил второй сыщик.
— Ни в котором! Вы привели его сюда в первый раз. Что вам от меня надо? Зачем хитрите? Не видите разве, я больна…