Позорный столб (Белый август)Роман
Шрифт:
Все тут же узнали его и повскакали с мест.
— Не беспокойтесь, господа, — учтиво проговорил вновь прибывший, глядя на стол, уставленный бокалами.
— Да здравствует Фридрих! — воскликнул молчаливый господин.
Пришелец, Иштван Фридрих, владелец машиностроительного завода в Матяшфёльде, бывший статс-секретарь военного министерства, на которого возлагала большие надежды христианская контрреволюция, приложил к губам указательный палец. Он отошел в угол с д-ром Вейном и в течение нескольких минут совещался с ним.
— Приятных развлечений, господа, —
Минуту длилось молчание. Господа с некоторой завистью смотрели на д-ра Вейна.
— Сколько энергии! — с воодушевлением воскликнул Иловский. — Вот это человек!
Д-р Вейн жестом призвал к тишине, затем сообщил, что сегодня им, к сожалению, больше делать нечего, так так Тиви Фаркаш, который уехал в Алчут за его высочеством эрцгерцогом Иосифом, еще не возвратился.
— Ничего другого не остается, мальчики, как выпить на дорожку и разойтись по домам. Но завтра утром, часов примерно в десять, все, как один, должны быть здесь… Можно надеяться, тогда его высочество будет уже среди нас. А до этого мы должны быть немы как могила!
Все выпили. Тогда поручик Штерц подошел к д-ру Вейну и дернул его за рукав.
— А я? — спросил он.
— Ты тоже.
— Но фто будет ф моими вубами? Ты обеффал вафтра утром вфтавить.
Д-р Вейн положил руку на плечо Штерца; он, разумеется, не желал лишиться столь состоятельного пациента и испортить отношения с его семьей.
— Не сердись, дружище, — сказал он тихо, — ведь сейчас не до того.
— Но…
— Пойдешь с нами, и все тут.
— Бев вубов я…
— А Цезарь? — сказал д-р Вейн.
— Фто?!
— Ты думаешь, он беспокоился о зубах, когда собирался перейти Рубикон?
Штерц промычал что-то нечленораздельное.
— Завтра в десять утра здесь! — повелительным тоном сказал дантист, пристально глядя на Штерца.
Господа встали. Прошло уже минут тридцать, как комендантский час вступил в силу. В вестибюле сидели несколько человек из обитателей отеля. При их появлении поднялся какой-то носатый, в белом полотняном костюме мужчина и приблизился к д-ру Вейну.
— Господин главный врач, — щелкнув каблуками, обратился он к дантисту, — у вас есть что-нибудь для меня?
— Пока ничего, — ответил дантист, кивнул и пошел дальше.
— Кто это? — спросил Иловский.
— Один назойливый репортер, — ответил д-р Вейн. — Некий Каноц.
— Подозрительный тип! — сказал Иловский. — Эти повсюду суют свой нос. И ко мне приходили.
Дантист пожал плечами.
— Член Союза пробуждающихся мадьяр, — пояснил он. — Нельзя же просто взять… да отбрить. Они… действительно работают!
— Но этот… — проговорил Иловский.
— Бог его знает, — сказал д-р Вейн.
У выхода они простились.
Было уже слишком поздно, и Юрко не мог трамваем уехать в В.; он остался в «Бристоле», и на эту ночь его устроили в тесном, маленьком номере на четвертом этаже, Иловский и судья, желая
— Помогите! — вдруг донесся с Дуная чей-то голос.
Молчаливый господин остановился и прислушался.
— По-мо-ги-ите!
— Тонет! — сказал Штерц, и они по ступенькам спустились к самой воде. — Плывите фюда! — махая бамбуковой тростью, крикнул Штерц в темноту.
Из-за плота купальни вынырнул барахтающийся человек; сильное течение относило его вниз, он был уже совсем близко к берегу, но тяжело дышал и то и дело захлебывался; дважды он дотягивался до конца бамбуковой трости, протянутой Штерцем, но вдруг, словно камень, шел под воду и выныривал уже на несколько метров дальше; так повторялось несколько раз, но наконец несчастный достиг лестницы. Он пыхтел, задыхался, извергая фонтаны воды.
— Убийцы! — еле выговорил он, когда молчаливый господин и поручик Штерц подошли к нему.
— Что такое? — спросил молчаливый господин.
— Убийцы, убийцы!.. — все повышая голос, повторял человек. — Убийцы! — вдруг завопил он благим матом. — Убивают, а-я-яй! Помогите!
— Он фпятил! — испуганно воскликнул Штерц.
В этот момент раздались шаги. Отель «Хунгария» находился поблизости, там была расположена штаб-квартира румын, где постоянно курсировал патруль. И сейчас шел патруль, румынский патруль, вооруженный винтовками с примкнутыми штыками.
Неизвестный уже поднялся на ноги, было слышно, как в башмаках его хлюпает вода, но в темноте разглядеть его не удавалось.
— Спихнули в воду! — одурело завопил неизвестный, завидев румынский патруль, и воздел руки к небу.
Патруль повел всех троих в караульное помещение местного гарнизона, оборудованное в одном из домов на площади Петёфи. Не помогли никакие протесты — на темном берегу Дуная румынские солдаты не собирались заниматься проверкой документов; они предпочитали сделать это в караулке. Обстоятельства показались им достаточно подозрительными.
Шли в следующем порядке: впереди солдат, за ним трое задержанных — слева молчаливый господин, в середине неизвестный, справа поручик Штерц; шествие замыкали солдаты. Молчаливый господин бормотал ругательства, Штерц от ярости скрежетал уцелевшими зубами, неизвестный бросал испытующие взгляды то вправо, то влево, желая, должно быть, определить, который из двоих виновник его несчастья.
— Злодеи, — пробормотал он. — По-мо-ги-ите! — завопил он внезапно. — Католики, помогите!
Его слегка погладили прикладом, он сразу понизил голос и обратился к Штерцу: