Позволь мне тебя коснуться
Шрифт:
Я хотел найти с ней общий язык. И смогу это сделать.
С боевым кличем я взобрался на гребень волны, сделав Shove-it (*трюк, когда серфер в воздухе разворачивает доску на 180 или 360 градусов.), развернулся на вершине и помчался в другую сторону, вихляя восьмеркой по глади воды. Я знал, что должен сделать ещё один трюк до того, как волна начнёт закрываться, и мне необходимы были доли секунды на его выполнение. Быстро проделав, второй, похожий на Shove-it, трюк, я погнал догонять волну, которая уже начинала свертываться в трубу гигантских размеров.
Господи.
Кажется, я слышал, как на берегу закричали, когда залетел в трубу и оказался…
Внутри.
Я оказался в океанской воронке, в черной дыре состоящей из одной лишь соленой воды, где я был квантом света.
Мне, правда, казалось, что я двигаюсь с космической скоростью и при этом не ощущаю её. Все чувства отключились, осталась одна лишь невесомость и безумное счастье, которое обрушилось на мои плечи.
Волна поглотила меня, и я слился с океаном, стал его абсолютной частицей.
Чувство адреналина, обуявшее меня, теплым вязким потоком распространялось по моим артериям. Слабость наступила так же мгновенно, как и пришел энтузиазм.
Вылетев из захлопывающейся волны, я слетела с доски, проваливаясь под воду. Моя нога была привязана к серфу, поэтому, при желании, я бы мог легко всплыть на поверхность, учитывая, что глубина воды была довольно-таки смешной.
Но я замер в воде, задержав дыхание, не предпринимая совершенно никаких действий ради своего спасения.
«Ты же не собираешься делать этого, Макс».
– Я закрыл глаза, перестав созерцать вокруг себя песок и небольших серебристых рыбок.
«Почему нет? Назови мне хоть несколько причин. Я хочу сдаться».
«Ты никогда не сдаешься, Макс. Это я сдался. И мне очень жаль, что во мне нет твоей смелости, нет твоей силы».
– Мой брат был голосом в голове или же просто моей фантазией – это различие было уже не так важно для меня. Главное, что он был со мной.
«Эмили».
– Он повторял это имя вновь и вновь, пока в моих легких не закончился воздух, и я не начал задыхаться. Собравшись с последними силами, я потянулся руками вверх, увидев над собой свет солнца, что преломлялся в воде, и всплыл над поверхностью.
Берег встречал меня пеной и криками людей, смешанных с бурными аплодисментами. Ко мне подоспели врачи, но я кивнул, глядя им в лице, показывая два пальца вверх – я прекрасно себя чувствовал, несмотря на то, что кашлял так, что все вокруг сотрясались.
Я оперся на серф, вытащив его на берег, и вгляделся в безликую толпу, что окружала меня: были ли это галлюцинации от пережитой эйфории или же реальность, но среди них я увидел Эмили, что упорхала тотчас, как я встретился с ней взглядом.
***
Конечно же, я не занял первое место на соревнованиях. Ещё, как минимум, трое ребят залетели прямо в трубу и при этом, потом, не свалились с доски. Плюс, ещё Томас Митчелл, который всё-таки, в который раз,
Вытирая мокрые волосы насухо, я наклонился под кровать, решив дать этой стерве последний шанс. Нет, мне совершенно не были интересны её оправдания. И всё же, ради Ганса, я должен был это прочитать.
Открыв конверт, почувствовал, что внутри лежит что-то ещё, похожее на фотографии. Первым делом я достал листок, где аккуратным тоненьким подчерком было написано (кстати говоря, на немецком):
«Привет, Макс. Знаю, ты хотел сжечь это письмо. Но если ты всё-таки читаешь это, не смей бросать его, не дочитав до конца.
С того дня, как я впервые увидела твоего брата, нет... Даже с той секунды… Весь мир перестал для меня существовать. Мы оба знаем, какой он у нас особенный, да и, к тому же, не одна девушка не устояла бы перед его хитрой улыбкой. Вашими улыбками.
Он вряд ли тебе когда-то рассказывал, насколько тяжела и в то же время сильна была наша любовь. Ты ничего не знаешь о моей стране, о моих родителях… Ты лишь знаешь меня, как «стерву, что погубила твоего брата». Но это не так.
Ганс был моей судьбой. Но у родителей были другие планы на мой счет. Так вышло, что уже в 19 лет я вышла замуж за другого. Именно тогда, когда сообщила твоему брату что беременна от своего жениха.
Я сделала это для того, чтобы он забыл меня, а не для того, чтобы разбить его сердце. Тогда мне было очень тяжело… Разные страны, разный язык… Мне казалось, что, возможно, мы просто люди с разных планет, которым, и правда, не суждено быть вместе.
Мне казалось, что он слишком молод, чтобы взять ответственность за своего ребенка, которого я ношу под сердцем. Страхи завладели мной – я всё решила за него, даже не оставив ему права выбора… И всё из-за чертовых страхов, что так страстно завладели моим разумом!
Я была глупа. Всё навалилось разом: родители стали поддерживать меня, как только узнали, что я беременна, подумав, что будущий ребенок – сын моего жениха. Благодаря этому, мне удалось достичь в семье мира и согласия, которого я не видела много лет.
Шли месяцы, я знала, куда отправился Ганс. Спустя полтора года, когда Ричарду уже было несколько месяцев, я поняла, что больше не могу притворяться, что у меня всё хорошо. Что я счастлива с новым мужем, которого одобряют родители, общество… Но к которому я не испытываю ни капельки нежных чувств.
Я была намерена вернуть Ганса и, узнав расписание портов, где он останавливается, я ждала удобного момента, чтобы позвонить ему.
И это случилось. Господи, что мы друг другу только не говорили… Не думаю, что стоит посвящать тебя в самые глубокие подробности нашей истории, но я вдруг вспомнила, что такое – вновь обрести смысл жизни.