Позывной ’Грэй’

Дюран Хельга

Я думал только о своих родителях и сестре. Живы ли они? Что с ними? О себе я почему-то вообще не переживал, хотя положение моё было такое же неопределённое, как и у всех берлессов в ангаре.

Уже рассвело, когда перестрелка в части прекратилась. Мы замерли в ожидании чего-то. Чего-то неотвратимого, безнадёжно плохого. Время тянулось бесконечно. Эти два часа, что я тут провёл, были самыми длинными и мучительными в моей жизни.

Вдруг у ворот послышались голоса на берлесском и началась какая-то движуха. Все напряглись, как и я, и уставились

на ворота. Они разъехались в разные стороны, пугая меня уже до усрачки, и в ангар вошёл Димон. Потный, без головного убора, с автоматом наперевес. Глаза бешеные, налитые кровью! Никогда его таким не видел!

— Выходим! — скомандовал он, ища глазами майора.

Солдаты несмело потянулись на улицу. А я так оторопел, что остался стоять на месте. Алексеев подошёл к майору и врезал ему с ходу прикладом в лицо. Я и ещё пара ребят подскочили к ним, не понимая, что происходит. Стрельцов зажал руками нос, из которого хлестала кровища, и попытался подняться на ноги, но Димон осадил его обратно на канистру.

— Алексеев? Ты чего творишь? — заорал я на сержанта.

— Эта гнида в плен нас решила сдать! — хищно оскалившись, протянул Димон. — Прикинь, Серый?

— Какой плен? Ты чё несёшь? — не поверил я сержанту. Он вообще был не в себе, мягко говоря.

— Такой уговор у него с северянами был! Ну, сука! — замахнулся он снова на Стрельцова, но я оттащил Димона в сторону, не дав возможности ещё раз ударить майора.

— Я убил его! Убил! — возбуждённо орал Алексеев.

— Кого?

— Комбата! Визжал, как сучка, просил пощады! Но я смог! Никакой пощады северянам! — бешено вращая глазами, вопил сержант. — Мы захватили часть! У нас всё есть! Техника, оружие, жратва! Мы будем гасить северян, крошить их, как капусту!

Тут я понял, что у Димона точно крыша съехала! Он был вооружён, это пугало ещё сильнее!

— Долбоёб ты, Алексеев! — подал голос Стрельцов. Он поднялся на ноги и подошёл к нам, вытирая рукавом кровавые сопли. — Я же по-хорошему хотел. Сдались бы в плен, все бы живы остались. А теперь ты дезертир, сука! Предатель родины! Тебя первого расстреляют, дебила кусок!

— Да какой на хуй плен? Ты чё, старый, ебанулся совсем? Ты нас спросил вообще, хотим мы сдаваться или нет? — орал, как полоумный Димон. — Отойди, Серёга! Я его щас к комбату оправлю! Вот самый главный предатель родины! Он нас всех предал!

Алексеев выхватил из-за пояса пистолет, тот самый, что Стрельцов сдал комбату на построении, и я понял, что Алексеев не врёт и не шутит. Двое бойцов, что остались с нами в ангаре, начали пятиться к воротам, понимая, что сержант настроен серьёзно и решительно.

— Угомонись! — рявкнул я на Алексеева. — Успокойся, Димон! Смотри на меня! На меня, блять! — Он отпустил взглядом майора и посмотрел на меня. — Пошли отсюда! Надо решить, что делать дальше! — парень медленно кивнул мне в ответ, утихомиривая своё бешенство, и опустил ствол. — Верни ему "Стечкина"!

— Держи, шакал вонючий! — кинул

Димон пистолет под ноги майору.

Все, кроме майора, покинули гараж. Я ужаснулся, выйдя на улицу. Не знаю, сколько бойцов входило в "восстание Алексеева", но они полчасти раскурочили.

У меня всё внутри заходило ходуном от осознания произошедшего.

Может, прав майор? Надо сдаться в плен? Что толку от кучки вооружённых сопляков? Да нас северяне минами закидают! Раскатают часть танками в асфальт! От нас мокрого места не останется! Мы даже рыпнуться не успеем!

Мне хотелось пить и ссать. Я глотал дымный, пропахший порохом прохладный воздух ртом, а меня всё колотило и колотило. Димон жадно курил, глядя куда-то вдаль, а я пожалел, что не курю. Наверное, успокаивает курево?

— Димон, чё дальше-то делать? — спросил я у него, как будто бы он знал ответ на мой вопрос. Интересно, он сам-то понял, что нахуевертил?

— Надо валить отсюда! Собрать всё, что сможем увезти и съёбывать! — Димон отшвырнул окурок в сторону и потёр уставшее лицо ладонями. — Северяне скоро обратно вернутся. Нам не отбиться. Бойцов мало. Салаги в основном...

— Ну и на хера ты это всё затеял? Мы обречены...

— Думаешь, мы одни такие? В каждой части есть сепары! В каждой! Нам надо найти остальных, собрать ополчение!

Слова Алексеева звучали здраво, но казались мне такими далёкими и совершенно невыполнимыми. Далеко мы отсюда уедем? До первого блокпоста? Там нас всех и положат...

— Нужно разделиться, найти своих родных! Их начнут прессовать в первую очередь! К губернатору поедем! Он должен знать, есть ли другие. В крайнем случае, перейдём на сторону Берлессии. Это будет...

Димон не договорил. Его слова прервал выстрел, прозвучавший в ангаре.

Перехватив удобнее автомат, сержант снова пошёл к гаражу. Я следом за ним.

Майор лежал ничком на полу, неуклюже подогнув под себя ногу. Он застрелился из своего "Стечкина".

— Слабак! — плюнул рядом с его трупом Димон. — Мудила трусливый!

Я стоял в полном ахуе, глядя на то, как вокруг головы Стрельцова медленно растекается густой лужицей кровь.

Димон наклонился и вытащил из скрюченных пальцев самоубийцы пистолет, а затем протянул его мне. Я на автомате взял в руки "Стечкина". Рукоять была ещё тёплой после майора. Я стащил с себя кепку и отвернулся. Меня начало мутить от этого зрелища.

— Принимай командование, Грэй! — сказал мне Димон, снова закуривая.

— Что? Кто? Я? — испуганно затараторил я, понимая, что меня сейчас вырвет от запаха крови.

— Угу! — промычал Алексеев, выпуская клуб дыма изо рта. — Ты самый старший из офицеров! Ты теперь наш воевода! — добавил он и истерично заржал.

Глава 24. Сергей

Я выскочил из ангара, забежал за угол и как следует проблевался. Господи, да что же это творится? Куда мир катится? Куда мы все катимся?