Позывной ’Грэй’

Дюран Хельга

Господи, прости меня!

Я выдохнул и спустил курок. Выстрел оглушил меня. Северянин завалился набок, и я не мог отвести от него взгляд. Я целился ему в лоб, попав при этом в глаз.

— По машинам! — отдал я приказ притихшим бойцам.

Димон сел в кабину грузовика вместе со мной.

— Красава, Серый! — хлопнул он меня по плечу. — Я в тебе не сомневался!

Машины тронулись с места, выстраиваясь в колонну, и мы покинули часть, окончательно перейдя красную линию, подписав себе и своим сослуживцам смертный приговор.

У меня

долго шумело в ушах и дрожали руки. Перед глазами застыло лицо убитого мной мальчишки. Я тряс головой, пытаясь отогнать от себя его образ, но он навсегда впечатался в мою память.

Одно потрясение за другим вышибли меня на время из реальности. Я впал в какую-то прострацию, как будто мозг отключился.

Через какое-то время я пришёл в себя и понял, что стал убийцей. И бог никогда меня не простит. Именно он приготовил для меня отдельный круг ада, по которому начал волочить меня с той секунды, как я впервые забрал чужую жизнь.

Глава 25. Сергей

По дороге на дачу к Стрельцову нам попалось две колонны бронетехники, ехавших в город. Не наши, из других областей. Значит, конфликт не местного масштаба, всей страной будут Северо-Боровинск долбить?

Нас никто не остановил. Время военное, так что мы удачно вписались под шумок в эту струю. "Окопавшись" на участке майора, мы поели и оценили награбленное. Связи всё ещё не было.

Оставив за главного Федорченко, мы приказали разгрузить один "ЗИЛ" и поехали на свой страх и риск в город. В посёлке было безлюдно и тихо, но я понимал, что семь военных грузовиков невозможно спрятать от людских глаз. Рано или поздно жители посёлка нами заинтересуются и настучат, куда следует.

Из посёлка было хорошо видно, что город полыхает. Хорошо по нему прошлись, если столбы дыма со всех сторон сливались в одно большое чёрное облако, походившее на ядерный гриб. Хорошо АС уцелела. Только идиот стал бы долбить по атомному реактору. Впрочем, откуда мне знать, кто отдаёт приказы с обеих сторон? И есть ли та самая другая сторона. Неужели берлессы отступили? Почему бои прекратились?

Из местных набралось пять человек, вместе со мной и Алексеевым, остальные ребята были из других городов. Мы пока не знали, бомбят ли ещё где-то, кроме Северо-Боровинска, поэтому велели ждать нас и смотреть новости в интернете и по телеку, если появится связь.

— А что нам делать, если вы не вернётесь, товарищ капитан? — спросил Федорченко.

Я понятия не имел, что им делать. Мне снова на выручку пришёл Алексеев.

— Снимать штаны и бегать! Мы вернёмся! Не ссы, лейтенант! — приободрил Федорченко Димон, и меня заодно.

— Поехали к твоим сначала, — предложил я сержанту. Больше из вежливости. Конечно, мне хотелось первым делом своих найти.

— Мне некого искать. Детдомовский я, — ответил Димон.

— Ну, может, девушка есть? — уточнил я, вспомнив о Машке. Было бы неплохо и её отыскать.

— Не-а.

Значит, едем к моим.

Чем ближе мы подъезжали к городу, тем страшнее становилось.

Столько разрушений! Разбитые дома, покорёженная техника, вой сирен неотложек и пожарных расчётов. Ни одного подбитого танка или бронетранспортёра я не обнаружил, что было странным. В первую очередь берлессы должны были отработать по военной технике, а не по гражданской. Аэропорт тоже был цел, как и мосты через реку. По железнодорожному мосту как раз проехал поезд, значит, железная дорога тоже цела?

Какая-то неправильная тактика у Берлессии. Или я чего-то не догоняю?

Я всю жизнь прожил в Северо-Боровинске, но теперь не узнавал улицы, по которым мы ехали. Это же только начало? Тут вообще по итогу камня на камне не останется?

Из-за заторов на дорогах мы ехали мучительно долго, нервы звенели уже, как струна! Чем ближе "ЗИЛ" подъезжал к моему дому, тем хуже мне становилось. Я хлебал воду, но это не помогало. В глазах то и дело темнело, а потом появлялось окровавленное лицо пацана, которого я пристрелил ни за что.

На повороте к дому путь нам преградило поваленное дерево. Объезжать с другой стороны дома не было времени. Я выскочил из машины, приказав водителю ждать, и побежал изо всех сил. Завернув за соседний дом, я едва не упал. Замер, как вкопанный, не поверив глазам.

Нашей пятиэтажки не было. Её просто не было! Груда плит и кирпича.

И всё...

В каком-то предобморочном состоянии я подошёл к этим руинам. Должно быть, я адресом ошибся? Мы просто не туда приехали?

Подойдя ещё ближе, я понял, что ошибка исключена. Детская площадка, построенная, когда я пешком под стол ходил, уцелела. Возле неё складывали трупы, которые извлекали из-под завалов спасатели. Дежурили две скорые — роскошь на один завал, учитывая масштабы разрушения города.

— Это твой дом? — раздался у меня за спиной голос Димона. Я и не заметил, что он шёл следом. Я ничего не ответил. Просто не смог. — Соболезную, братан!

Может быть, дома никого не было? Может, мои родные смогли спастись? — хватался я за эту маленькую надежду, как за соломинку.

Я огляделся по сторонам, выискивая знакомые лица. Может быть, кто-то видел моих? Знает, что с ними? Возле нестройного ряда трупов, накрытых окровавленными простынями, я увидел Олэську. Она стояла на коленях возле одного из мёрвых коконов и плакала, поэтому не видела меня.

Слава богу, она жива! Спасибо, господи!

Я бросился к сестре, поднял её с земли и прижал к себе, думал, задушу! Не выдержал, разрыдался в её волосы.

— Слава богу, ты живой! — вторила Олэська моим мыслям.

— Где мама с папой? — оторвав её от себя, спросил я.

— Там, — показала сестра на трупы и снова упала мне на грудь, сотрясаясь от рыданий. — Я на работе задержалась. Только недавно досюда добралась. Пешком пришла...

Я обнял сестру, снял перчатку и вытер слёзы. Неподалёку стояла горстка моих соседей. Отец Игорька, бабка-алкашка со второго этажа... Я ненавидел их сейчас. Как же я их ненавидел!