Прах и безмолвие (сборник)
Шрифт:
Элли поднялась и зевнула.
— Ну и ладно, — беззаботно сказала она. — У меня слишком много своих дел, чтобы еще с твоими разбираться.
Он пошел за ней следом в столовую, стремясь загладить свою невольную вину.
— Как твоя неоплачиваемая работа? — спросил он.
— Иногда занятно. Но времени занимает очень много. Я никогда больше не стану плохо отзываться о сотрудниках пресс-служб.
— Может, поспорим? — улыбнулся Паско. — Между прочим, как пресс-секретарь Чанг ты могла бы замолвить за меня слово перед ней. Каким-то образом просочилась информация, что она жаждет поручить роль Бога в спектакле Дэлзиелу. Не могла бы ты убедить ее, что я тут ни причем — у меня
— Ты мог меня и обмануть, — сказала Элли. — Но я не стала бы волноваться по этому поводу. Утечка информации из театра «Кембл» — как утечка из кабинета министров. Та-которой-все-повинуются сама сверлит дыры для утечек.
— Чанг? Но с какой стати?
— Это называется давлением, дорогой. Каким способом можно заставить Дэлзиела делать что-либо?
— Не знаю. Дать взятку? Как-то по другому подкупить? Сказать ему, чтобы он этого не делал…
— Умница! Я ни минуты не сомневаюсь, что Чанг перепробует все эти хитрости, а в придачу и те, о которых мы с тобой не додумались. Но чтобы люди могли советовать ему не делать этого, они должны знать, что его попросили это сделать, правильно?
— Для меня это все слишком заумно… И как только Чанг удалось так быстро догадаться, какие кнопки надо нажимать… Ой, нет, Элли! Неужели ты работаешь у Чанг еще и советником по психологии?
Она залилась румянцем. Обычно Паско приходил в восхищение, когда жена краснела от смущения — в такие минуты она была очаровательна. Но сейчас ему было не до того, чтобы восхищаться красотой смущенной жены. Что, если Дэлзиел хоть на секунду заподозрит, будто они с Элли сговорились против него. Прежде чем Паско успел пуститься в увещевания, раздался телефонный звонок. Он нервно схватил трубку, уверенный, что это Дэлзиел, однако услышал голос Уилда.
— Прости, что беспокою, но в Братгайте, в «Розе и короне», случилась небольшая заварушка. Тебе известно, что сегодня вечером состоялся футбольный матч? Ну, и несколько посетителей этой забегаловки подрались с болельщиками. Хозяин заведения пытался вмешаться и очутился в больнице. Я думал, тебе надо знать.
Это было очень мило со стороны Уилда. В любом ином случае сержант постарался бы не беспокоить Паско по поводу какой-то потасовки в пивной, но в последнее время Дэлзиел стал пилить их за отсутствие прогресса на фронте борьбы с футбольными хулиганами, и лучше было быть в курсе всех подробностей происшествия, чтобы отговориться при необходимости.
— Я прогуляюсь туда, — сказал Паско. — Шеф на месте?
— Нет. Насколько мне известно, чуть раньше мистер Тримбл пригласил его к себе потолковать о чем-то, он пошел, а потом вылетел от него совершенно взбешенный. Говорят, ручку сорвал, когда дверь захлопывал за собой. Не знаешь, что могло его так расстроить?
— Надеюсь, что нет, Уилди, — с жаром воскликнул Паско. — Я искренне надеюсь, что не знаю!
К тому времени, когда Дэлзиел добрался до театра «Кембл», он уже поостыл. Не испытав ярости, не познаешь сладости возмездия. Можно вовсю махать кулаками, сотрясая лишь воздух, но стоит нанести точный удар носком ботинка в нужное место, и из глаз противника польются слезы.
Речь шла не о том, чтобы самоутвердиться или удовлетворить свое самолюбие. Дэн Тримбл был неплохой парень, доброжелательный, неглупый и довольно щедрый на угощение. Уроженец Среднего Йоркшира, окажись он на этом месте, был бы куда хуже. Но шефу полиции следовало бы понять, что, хоть он и главный среди констеблей, что касается детективов, он в лучшем случае второй среди равных.
Первой ошибкой главного было то, что он напрямик
— Я тебе прямо скажу, Энди, — начал Тримбл. — Я тебе дал длинную веревку, но повесить на ней Свайна тебе не удалось, так? У нас есть его показания и показания Уотерсона, и они в главных моментах совпадают…
— Дайте добраться до Уотерсона, и все окажется совсем не так, — перебил его Дэлзиел.
Посмотрев на него с сомнением, Тримбл спросил:
— Как думаешь, вы его скоро отыщете?
— Очень скоро, — соврал Дэлзиел.
— Надеюсь, что ты не врешь, Энди, — тихо проговорил Тримбл. — Я стараюсь поддерживать своих людей, но твои действия вызывают отрицательный резонанс. Все говорит о том, что это самоубийство. Насколько я понимаю, самая серьезная неприятность, которая ждет нас в связи с этим делом, — это рост раздражения против тебя; так что сворачивай это дело как можно быстрее и не говори, что я тебя не предупреждал!
Одно это было достаточно неприятно слышать, но дальнейшее оказалось еще хуже. Покончив с трудным разговором на служебную тему, Тримбл явно почувствовал облегчение и, возможно, в душе уже поздравил себя с тем, как легко ему удалось заставить этого знаменитого йоркширского медведя танцевать его, Тримбла, родной корнуолльский танец цветов. Тримб налил Дэлзиелу и себе виски и с улыбкой сказал:
— Давай о другом. Меня сегодня за обедом так рассмешили! Кое-кто мне сказал, что слышал, будто один из моих офицеров собирается играть Бога в мистериях. Я ответил ему, что в йоркширской полиции есть место только для одного Бога. Собеседник уверял, что слышал это из вполне достоверного источника. А я сказал, что, согласно еще более достоверному источнику, если бы кто-нибудь из моих офицеров позволил себе позорить полицию, согласившись, чтобы его возили на карнавальном помосте в ночной сорочке по всему городу, я бы первый знал об этом!
Дэлзиел непонимающе уставился на шефа полиции, но в его словно высеченной из гранита голове шла напряженная работа. Дэлзиел вспомнил, как в ответ на предложение Чанг быть Богом он только расхохотался, ибо ничего иного, кроме насмешки, оно не заслуживало. Но она на этом не успокоилась, только улыбалась, сводила все к шутке и так щедро подливала ему виски, что под конец он обещал все же подумать над этим.
Ну, он подумал, опять расхохотался, встретился с ней вечером, чтобы выпить еще виски из ее запасов, и твердо отказался, намекнув, однако, что его притязания имеют вполне земной характер и весьма далеки от мыслей о божественном.
Но сейчас вдруг Дэлзиел почувствовал, что происходит нечто непонятное и не очень ему подвластное.
— Вы хотите сказать, сэр, — произнес Дэлзиел, — что, если кто-то из офицеров вздумал бы сделать что-то в этом роде, вы могли бы ему запретить?
— Я надеюсь, до этого никогда не дойдет, но, если бы подобное случилось, Эндрю, да, мог бы. И непременно запретил бы, не сомневайся!
Вот так. Ему указали его место. Его место как человека и как офицера. Дэлзиел так сдавил в руках стакан, что едва не превратил его в хрустальный шарик, готовый сделать то же самое с Тримблом. Но умный человек не станет действовать напролом, и Дэлзиел покинул поле брани, оставив этого корнуолльского лешего праздновать воображаемую победу.