Практическая фейрилогия
Шрифт:
— Не кричи на меня! — подняла и я голос. — Я, между прочим, не обычный человек!
— Да, обычные люди ведут себя куда осторожнее!
— А что ты так кричишь, Скендер? — прищурилась я. — Тебя так волнует моя судьба?
Он сжал губы и вздернул подбородок; он так делает, когда хочет избежать ответа.
— Переживаешь за меня? — уже тише спросила я. — Стал беспокоиться о маленькой друидессе?
Сидхе шумно выдохнул и признался:
— Я не хотел бы, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
— Маэнун тоже не хотел. Когда Эдона завела свою песню, и я по дурости выпила вина, он унес меня на холод, и я быстро пришла в себя. Так что ничего
— Тебе повезло, Магари.
— Да, повезло. Ты не думай, что я полная бестолочь; я вынесла из всего этого урок и в следующий раз не попадусь в ловушку. И, кстати, холм разговаривает со мной. Файдкамен дал понять, что я здесь желанная гостья, и намекнул, что ему нужны перемены. Знаешь, Скендер, мне, кажется, на судьбе написано быть здесь в это время. Маэнун рассказал, что у Неблагого двора дела плохи, и пора бы качнуть чашу весов Равновесия на его сторону. Раз я здесь, значит, нужна для какого-то дела. Но какое дело, я не знаю. Возможно, я уже изменила расстановку сил, сняв проклятье с Ириана…
Мы поглядели на рыжего.
— Думаю, так и есть, — задумчиво проговорил Скендер. — Ириан был когда-то сильнейшим сидхе нашего двора, и долго жил среди людей. Он набрался знаний, и могущество еще может к нему вернуться.
— … Или могущество может вернуться к тебе, — произнесла я загадочно. — Ты бог, Скендер, ты Злой рок, неминуемость смерти. Если люди узнают, что есть такой сидхе, твое могущество тоже возрастет. Я могу тебя прорекламировать. Хочешь?
— Моя сила не из тех, что нужно преумножать, — горько промолвил сидхе. — Мне бы, наоборот, затухнуть и заснуть, как засыпают иногда сидхе… засыпают надолго, пока не обращаются в камень и не становятся снова частью холма.
— Так засыпают только древние, а ты из нового поколения богов, так что забудь об этом, — резко сказала я. — И вообще, я пришла к тебе не платье показать, а по делу. Стой смирно и слушай меня очень внимательно.
Вздохнув, я собралась с мыслями и, использовав магический голос, завела песню забвения. Магический голос, как и полагается, усилил и утроил издаваемые мной звуки, жаль только, сами издаваемые звуки были ужасно фальшивы и мало походили на песню Эдоны.
— Магари, что ты делаешь? — спросил подозрительно Скендер.
— Не перебивай!
Я попробовала еще раз, но получилось еще хуже, чем в первый. Увы, идеальная слуховая память и магический голос совсем не гарант того, что можно воспроизвести песню…
— Что ты все-таки делаешь? — осторожно уточнил Скендер.
— Пою!
— Больше похоже на пытку.
Расстроенная, я произнесла:
— Не получается… Но почему? Я помню всю песню от начала до конца! Друиды тем и известны, что обладают способностью запоминать длиннейшие заклинания и произносить их без запинки, так почему же я не могу спеть песню?
— Потому что это песня, — ответил Скендер. — Ее нужно чувствовать. Тебе не дано певческого дара. Ты никогда не сможешь повторить чужую песню. Зато, — он хитро улыбнулся, — ты можешь использовать свое пение как пытку. Никто не выдержит этого!
— Ах ты мерзкий сидхе, издеваешься надо мной! А я помочь тебе хотела, неблагодарный!
— Помочь?
— Спеть песню забвению, чтобы ты снова стал юным душой… чтобы забыл все горести и проблемы, чтобы поплакал, в конце концов… Скендер, мне скоро возвращаться домой, и уходя, я хочу быть уверена, что тебе лучше, что ты ожил.
— Переживаешь за меня? — вкрадчиво повторил он мои недавние слова. — Беспокоишься о маленьком сидхе?
— Никакой
Бог улыбнулся и уверил:
— Я не нуждаюсь в песне забвения, Магари. Я итак чувствую себя живым… рядом с тобой.
Второй раз за последний час я почувствовала себя польщенной, и поняла, что он и правда не нуждается в песне забвения. Скендер уже ожил, и я вижу это по его походке, по отрастающим белым волосам; слышу в его голосе и смехе; ощущаю в его прикосновениях… Я знаю, что он рад мне, даже когда я сваливаюсь ему на голову, как снег; знаю что ему хорошо со мной, да и мне с ним хорошо. Мы незаметно стали очень близки. Главное, не перейти грань близости.
— Кажется, я тебя сломала, Скендер, — шутливо проговорила я.
— Починила, — возразил он, и мое чуткое сердце уловило нежность в его голосе. Ту самую щемящую, бархатную нежность, что я иногда испытываю, глядя на него… Грань близости уже пройдена. Остается только надеяться, что за этой гранью дружба, а не иное чувство…
Вернувшись во дворец, я стала вести себя так, словно ничего особенного не произошло, и продолжила исследовательскую деятельность: досконально изучила с помощью пикси дворец, зарисовала самые любопытные местечки; подглядела, кто и как готовит на кухне (поварами оказались эльфы); взяла интервью у Маэнуна, и у него же расспросила о Скендере и Ириане. Маэнун, кстати, был наказан за то, что унес меня с бала, но о том, что это было за наказание, так и не сказал. А Элидир… Элидир тоже делал вид, что ничего такого не было, и когда мы встречались в коридорах, вежливо интересовался, хорошо ли мне, удобно ли, не докучает ли кто, всем ли довольна госпожа друидесса?
Узнав, что у меня есть собственный келпи, король пригласил меня на охоту. Я приняла приглашение, но не как участница, а как наблюдатель. Собравшись у дворца в назначенное время, придворные оседлали своих келпи, ибо другой «транспорт» здесь не жаловали, и помчались вместе со сворой белых красноухих псов в лес, который когда-то так меня пугал. Возглавлял охоту король, и впереди его келпи бежал огромный ку ши, которого я видела в Самайн и во время пожара.
Вообще, волшебной живности в Файдкамене мало, это не тот холм, где можно встретить мохнатых, хвостатых и разумных фейри-животных — большинство из них живут в Матенхейме, холме оборотней. Так что охота велась на гоблинов низших видов, достаточно крупных и непротивных, чтобы годиться в пищу, но не достаточно разумных, чтобы считаться неприкосновенными жителями холма. Собаки находили и загоняли гоблинов, а сидхе стреляли в гоблинов из лука или пронзали копьями. Никто не использовал магию, охота была честная; воздух звенел от азартных возбужденных голосов сидхе, собачьего лая, криков загоняемой дичи.
Я плелась на Сапфире в самом хвосте охотничьей процессии, и удовольствия не получала никакого. Мало того: меня тошнило, и голова кружилась. Крепко держась за поводья, я старалась ровно и глубоко дышать и абстрагироваться от происходящего, но крики охотников и жертв звенели в голове, а сладковато-гнилостные запахи от туши разодранного ку ши гоблина витали вокруг.
— Отвези меня подальше, Сапфир, — попросила я, и келпи ушел в сторону от охоты, туда, где было тише и легче дышалось.
Мне стало совсем дурно: я практически скатилась со спины келпи и упала на колени. Меня стошнило в снег. Избавившись от завтрака, я закопала сие безобразие снегом и, пошатываясь, встала.