Практика хатха-йоги: Ученик без «тела»
Шрифт:
Согласно Дэвиду Фроули, главный подход веданты трехчастен: вслушивание в учение с восприимчивым умом (шравана), глубокое размышление (манана) и длительная медитация (нидидхьясана), которая продолжается до тех пор, пока не воссияет полнейшее понимание, которое выступает как самадхи, или трансцендентная осознанность. Здесь слушание предполагает не просто внимание к словам учений, но включает углубленное внутреннее вслушивание с открытыми умом и сердцем. Размышление требует полного сосредоточения и неизменного устремления к пониманию самого себя. Медитация означает настойчивую практику самовопрошания и самовоспоминания на протяжении дня, присущую человеку в виде ведущего умственного настроя. Веданта — это йога знания, или путь медитации. Но при этом другие йогические пути тоже признаются действенными, особенно путь преданности, который вводит прямо в божественное присутствие в сердце. В веданте применяются все этапы классической йоги от асаны до самадхи, с использованием методов йоги знания, преданности и служения, в зависимости от потребностей практикующего. По большому счету, гималайская традиция медитации в линии передачи Свами Веды также принадлежит к ведантической традиции.
Бхакти-йога: «обезьянья» садхана
Отметив сродство джняна-йоги с бхакти-йогой, перейдем к ней. Садхана Ханумана широко распространена в бхакти-йоге. Один из самых ярких примеров ее выполнения — ранний опыт Рамакришны Парамахамсы, который несколько месяцев провел на деревьях, непрестанно взывая «Рама, Рама…», так что даже начал ощущать зуд в области копчика на месте отрастающего хвоста. В итоге ему было видение Рамы в подлинной божественной форме, после чего он прекратил эту садхану, ибо она принесла свои плоды. Как известно, почитание преданных Господа ставится в бхакти-йоге выше, чем поклонение самому Господу. В одной из версий «Рамаяны» есть эпизод, как Хануман летел по небу во дворец Рамы и вдруг заметил крестьянина, справлявшего большую нужду, повторяя «Рам-Рам…». Разгневанный оскорблением священного имени, Хануман подлетел, дал с размаху невеже сильную оплеуху и поспешил далее. Когда же он прибыл во дворец, то был потрясен тем, что правая сторона лица Рамы покраснела от мощного удара. Излишне добавлять, что Рама был вынужден сам защитить своего беспомощного преданного, ибо таков главный принцип бхакти-йоги. Вот почему садхана Ханумана — верного служителя Рамы — столь излюблена в Индии, хотя может показаться «дикой».
Одним из величайших бхакти-йогов современности, выполнявшим садхану Ханумана на протяжении всей своей жизни, был Шри Ним Кароли Баба. В возрасте всего одиннадцати лет он оставил дом и поначалу прожил семь лет в ашраме, где получил вишнуитское посвящение. Впоследствии он перебрался в деревню Ним Кароли, где долго жил в пещере, не замечая в медитации ползающих по телу змей. Имя Рамы не сходило с его уст, и хотя он поклонялся Хануману, жители считали его не преданным, а самим Хануманом в человеческой форме. Всю дальнейшую жизнь он странствовал, никогда не оставаясь в одном месте подолгу. Хорошо известен эпизод, когда его высадили из поезда, который смог тронуться в путь только после того, как его пригласили снова занять место. Он повсюду был окружен почитателями, допуская к себе верующих всех религий и творя подлинные чудеса в их судьбах. Вместо оранжевых одежд санньясина он носил белое дхоти и заматывался по местному индийскому обычаю в плед, прослыв в народе как «старик в одеяле». Даже когда стали возникать его собственные ашрамы и храмы Ханумана, баба не задерживался в них, вскоре передавая управление своим преданным. Он оставил сей мир в 1973 году, но его чудотворное влияние продолжается.
Лучшим свидетельством, что Шри Ним Кароли Баба выполнял садхану Ханумана в состоянии самадхи (полного сосредоточения) служит его явление преданным в образе самого Ханумана. Баба «позабыл» свое отдельное существование в такой степени, что при вопросе, с какого места читать «Рамаяну», как-то ответил: «С той строки, где я сказал Вибхишане…», выдавая свое отождествление с Хануманом. Он взял чтеца за руку, и тот почувствовал, что не в состоянии вынести тяжести руки. Вид бабы изменился: лицо покраснело, а все тело залил свет, исходивший от его волос. Вырвав онемевшую руку, служитель выбежал и несколько часов пролежал в лесу, потеряв сознание от невыносимости видения. Тем временем, баба тоже исчез, и никто не мог разыскать его, пока он не появился снова в своей обычной форме. Поскольку Хануман наделен всеми сиддхами, бабе было присуще также материальное всемогущество. Как-то раз он взял из сумки гостившего садху пачку мятых денег и бросил их в очаг со словами: «Огонь — банк монаха! Ты получишь их обратно из огня». Садху застыл, наблюдая за дематериализацией своих сбережений, а затем баба взял кочергу и выгреб ему из золы новенькие банкноты…
Собственно, если вынести за скобки весь ритуальный символизм, то бхакти-йога признается как путь освобождения в силу самадхи — в форме сосредоточения на Боге. Богореализация предполагает всеобъемлющее сознание, и проще понять это на случае Рам Даса — одного из американских учеников Шри Ним Кароли Бабы. Бывший профессор, выгнанный из гарвардского университета за опыты с ЛСД, отправился в Индию, намереваясь испробовать психоделики на святом. Ему удалось лично встретиться с бабой, и тот первым делом спросил: «Где таблетки?». Взяв сразу тройную дозу, он немедленно проглотил их, а потом как ни в чем ни бывало продолжил беседу. Вообще ничего не произошло. Впоследствии баба повторил прием уже четверной дозы с тем же эффектом. Отсутствие всяких изменений в психике бабы объясняется просто: психоделики открывают неизведанные области сознания, а ему и так было все открыто. Житие бабы полно преданий о том, как он предсказывал те или иные события, вплоть до выбора президентом Индии человека, который был тогда еще скромным губернатором. Всеведение есть явное следствие всеобъемлющего сознания, для которого не остается ничего внешнего.
Не менее показателен опыт другого американского ученика бабы. Как-то во второй половине ХХ века в одном из индийских храмов возникла обычная проблема: священнослужители присваивали пожертвования верующих. Храмовый совет сменил нескольких махантов, но всякий раз история повторялась. Тогда почитаемый индийцами Шри Ним Кароли Баба сказал: «Есть у меня ученик, который точно ничего не возьмет!». Совет единогласно принял решение поставить его махантом (главой храма), но оказалось, что ученик был… американцем, а ведь до сих пор иностранцам не позволяют даже заходить внутрь многих индуистских
Даже сам уход Шри Ним Кароли Бабы в махасамадхи оставляет впечатление непрерывной целостности сознания. Когда он начал «жаловаться» на сердце, приглашенные врачи, проверив состояние с помощью новейшего кардиографа, заверили, что он совершенно здоров. Тем не менее, он вскользь произнес: «Что поделаешь, если Бог зовет меня?» По пути в ашрам в Бриндаване с ним случился сердечный приступ, и ночью его привезли в больницу, пытаясь оказать помощь. Но баба отверг подачу кислорода со словами «все тщетно», трижды произнес имя Бога и застыл в неподвижности. После кремации пепел от тела был разделен на несколько частей и разослан по всем его ашрамам в Северной Индии, которых тогда насчитывалось уже до десятка. Одно из мест самадхи, которое я посещала лично, находится неподалеку от Ришикеша, хотя храм Ханумана был построен там спустя более десяти лет после его ухода. Раз в неделю читается «Хануман-чалиса» — прославление «обезьяньей садханы». Из жития святого очевидно, что он обрел многие сиддхи хатха-йогического типа одной преданностью, а если верить преданиям — вплоть до способности исчезать и появляться в физическом теле, производя дематериализацию и материализацию необходимого ему самому определенного облика.
Карма-йога: синтез без технологии
Помимо крийя-йоги, существует иная альтернатива приобщения к сиддхам, тоже возникающая с подачи Говиндана, — интегральная йога Шри Ауробиндо. На первый взгляд, здесь имеется огромная натяжка в предположении. Хорошо известно, что великий йог не признавал асаны, но по восемь часов в день ходил из угла в угол комнаты, проторив в каменном полу за тридцать лет глубокую траншею. Тем не менее, ирония неуместна: он делал это с вполне осознанной целью низведения сверх-разума в тело для полного преображения. Говиндан утверждает, что Шри Ауробиндо признал сходство собственного йогического опыта с описанием реализации Рамалинги — тамильского сиддха девятнадцатого века. Более того, ашрам в Пондичери, согласно некоторым источникам, оказался расположенным на месте древнего ашрама сиддха Боганатхара. Конечно, все это трудно проверить, но ведь «суть не в сути, а в колорите». Действительно, Шри Ауробиндо с большим скепсисом относился к современной хатха-йоге, понимая под ней, как всякий западнообразованный человек, примитивную «заботу о здоровье», которая заставляет сознание увязать в материи, как она есть. Однако его стремление к преображению тела на клеточном уровне путем непосредственного низведения сверх-разума отвечает цели подлинной хатха-йоги, а цель оправдывает средства.
Во время посещения прославленного Ауровиля я получила опыт медитации в Матримандире и непосредственно возле самадхи Шри Ауробиндо и Матери в ашраме в Пондичерри. Этот визит увенчал собой мое длительное погружение в учение интегральной йоги, откуда я основательно усвоила концепцию синтеза йоги, хотя применяла идею в дальнейшем вполне самостоятельно. Пять лет спустя, я случайно услышала о существовании ашрама Ауровели в окрестностях Ришикеша, а через пару дней состоялась моя встреча со Свами Брахмдевом — основателем нового эксперимента по низведению сверх-разума, ничуть не призванным воспроизводить опыт Ауровиля. Вопрос о личном ученичестве явно не актуален, ибо Шри Ауробиндо покинул мир более полувека назад, а Мать — тридцать пять лет назад, проведя последние годы в уединении. Свами Брахмдев начал свои духовные поиски после получения юридического и экономического образования. Будучи в Гималаях, он познакомился с философией Шри Ауробиндо и посвятил себя йоге, основав ашрам Ауровели и центр интегрального образования. Свами принимает людей со всего мира, относясь с уважением к личному пути каждого: его посещают практики кундалини-йоги, хатха-йоги и др. Свами еще при жизни оказался занесен в книгу «Святые Гималаев», и он делится духовным опытом, путешествуя по разным странам, а недавно вышло собрание его бесед.
Посетители «города будущего» Ауровиля нередко выказывают недоумение, что же именно там происходит, поскольку при самом кратковременном осмотре остается поверхностное впечатление, что люди продолжают жить самой обычной жизнью. На мой прямой вопрос к свами, не опасается ли он превращения своего ашрама в подобное уютное пристанище, где можно просто «ничего не делать», он спокойно ответил: «Это тоже великое достижение, если кто-то способен ничего не делать». Собственно, по замыслу Шри Ауробиндо, отсутствие всякой намеренной деятельности, побуждаемой обычным разумом, создает пространство, в котором сверх-разум способен нисходить непосредственно в материю тела. Впрочем, насыщенность духовной жизни в ашраме Ауровели не оставляла сомнений, хотя основатель считает его лишь очередным экспериментом по низведению сверх-разума, наряду с Ауровилем и опытом Сатпрема. Беседы со Свами Брахмадевом отличаются одновременно простотой и глубиной: он ненавязчиво создает диалектические предпосылки для снятия ментального слоя и открытия нисхождению сверх-разума. Показателен ответ на вопрос, дает ли он новоприбывшим какие-нибудь инструкции для медитации. Свами ответил, что все зависит от вибрационного ощущения состояния конкретного человека, и заключил: «Иногда даются инструкции, иногда они не нужны, а порой медитация происходит… с инструкциями и без инструкций». Вероятно, приводить другие ответы нет смысла, ибо они построены на том же принципе снятия противоречий разума не только на содержательном, но и на формальном уровне.