Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!
Шрифт:
Пальцы Эдвина сжали мое плечо.
– Что происходит? – спросил он.
– Уйди, – процедила я. – Голова болит. Спать хочу, а ты мне мешаешь.
– Ты ударилась головой, когда упала в реку? – напрягся он.
В его голосе прозвучало искреннее беспокойство.
– Не помню…
Врать про сотрясение я не решилась. Утром я хотела попасть в город, а не к лекарю. Но в этот момент Кетту внезапно забился мне под бок. Лисенок снова дрожал, и его рычание было скорее испуганным, чем злым. Рука Эдивна скользнула вдоль локтя и накрыла мои ладони, которыми я отчаянно зажимала пылающий лоб. Ректор
– У тебя жар.
На миг он навалился на меня всем телом. И печать тут же начала засыпать. Это было очень кстати, потому что Эдвин схватил меня за плечи и заставил сесть. Я медленно отвела руки от лица. На мой лоб тут же легла жесткая сухая ладонь.
– Тебе показалось, – быстро сказала я, стараясь придать голосу уверенность. – Здесь просто душно.
Ректор внимательно оглядел меня. Кетту, залез мне на руки и уткнулся в грудь. Лисенок продолжать дрожать, и я начала гладить вздыбленную шерсть.
– Кажется, он был поменьше, – нахмурился Эдвин.
– Ерунда. Тощий был, отъелся, – с невинным видом произнесла я.
А затем оттянула воротник сорочки и попыталась изобразить учащенное дыхание:
– Что-то и правда жарковато.
В следующий миг мне стало жарко уже по-настоящему. От взгляда, которым Эдвин скользнул по мелькнувшей в раскрытом вороте обнаженной коже. Но ректор тут же поднялся и как ни в чем ни бывало, заявил:
– Давай откроем окно.
Он поднялся с кровати, и я едва сдержала вздох облегчения. Я наблюдала, как Эдвин поворачивает защелку и открывает в окно. Ночной воздух ворвался в комнату и вместе с ароматом цветов принес резкий запах, от которого у меня сжалось сердце. Гарь.
Эдвин выругался, а я мгновенно оказалась на ногах. Продолжая прижимать испуганного Кетту, я рванула к окну. Но едва не врезалась в широкую грудь супруга. Который, в отличие от меня, был полностью одет.
Я попыталась вытянуть шею и выглянуть из-за его плеча, но Эдвин рыкнул:
– Возвращайся в постель.
– Что там? – требовательно спросила я. – Пожар?
– Нет, – бросил он. – В постель, Лина! Кажется, у тебя голова болела.
Я развернулась и сделала несколько шагов назад. Ректор перестал загораживать окно и быстро пересек комнату. Он призвал элементаль и коснулся стены. С тихим шелестом панель ушла в сторону. Я хотела метнуться к окну, но замерла на полушаге. Из моего горла вырвался восхищенный вздох.
В тайнике лежал арбалет. Темное дерево, металл, искусная резьба и белые вставки. Я сразу поняла, что это кость. Оружие очаровывало, притягивало взгляд. Казалось, в нем живет сила, горит неукротимый огонь. Эдвин закинул арбалет за спину и потянулся за болтами. А я, наконец, спохватилась, и одним прыжком оказалась у окна.
Кетту сжался у меня на руках, будто хотел стать еще меньше. Я втянула носом резкий запах дыма. Кажется, горело далеко. Зарево виднелось в стороне от дороги.
Эдвин поймал меня за плечо и развернул к себе. Я закусила губы, и ректор раздраженно произнес:
– Хватит. Это не пожар. И до нас он не дойдет, потому что я украшу стрелами чью-то наглую шкуру. Вернись в постель. Все будет хорошо.
С этими словами он ушел. А я развернулась к окну, продолжая поглаживать Кетту. Я тихо
– Это риспи, да? Они пришли за тобой?
Лисенок замер у меня на руках, а я продолжила:
– Нужно сделать так, чтобы никто не догадался… Если хоть кто-то из обитателей этого дома поймет, что ты нужен риспи, они выгонят тебя. А может, и меня. Нам нужен этот дом, Кетту. И придется делать вид, что мы обычные. Ты – самый простой лисенок, а я – самая обычная адептка-сирота.
Он лизнул меня в щеку, а я закрыла окно. Запах гари не даст мне уснуть. Да и про духоту я соврала. Ночи здесь еще были прохладными, а в доме старой постройки даже в жару сохранялась прохлада. Я погасила свет и снова легла. Кетту устроился рядом, продолжая время от времени вздрагивать. У меня была мысль дождаться Эдвина и насесть на него, но усталость взяла свое, и я снова уснула.
Завтрак прошел в похоронном молчании. Эдвин после ночной охоты спал в кабинете, и встретились мы только в столовой. Кажется, он уже успел поговорить с матерью. Госпожа Мадлен выглядела оскорбленной до глубины души. К своему облегчению я не услышала от нее ни намеков, ни вопросов про внучек, ни советов. И на разговор меня тоже не позвали. Эдвин поднялся из-за стола вслед за матерью и бросил мне:
– Собирайся, мы едем в город.
В комнату я не шла – летела. Эрика уже приготовила мне строгое синее платье. На прощание я шепнула Кетту:
– Не хулигань!
И тут же умчалась. Поездке я радовалась, как ребенок. Дом мне опостылел. А еще я предвкушала простые человеческие радости, которых была лишена. Платья, украшения и остальные вещи, положенные супруге ректора. Думать о том, что теперь я могу позволить себе намного больше, все еще было непривычно. Но после волнений последних дней я чувствовала, что заслужила это. Брачный контракт оказался с гнильцой. Так хоть насладиться богатой жизнью по полной… пока меня снова не попытались утопить в реке.
А еще я помнила про дом на улице Светлячков. Вот только как под каким предлогом туда отправиться?
Мы с Эдвином сели в карету. На полпути я решилась и заговорила:
– Знаешь, вчера заходил твой старый приятель Ричард. Звал меня в гости, предлагал познакомить с сестрой. Она могла бы провести меня по лавкам и помочь с выбором, пока вы отметите встречу…
Брови Эдвина поползли вверх. А затем он вкрадчиво произнес:
– Тебя позвал в гости… кто?
– Ричард Юманс. Твоя матушка сказала, что вы учились вместе.
Его тон мне не понравился.
– Учились, – кивнул Эдвин. – Но ты к нему не поедешь.
– Почему? – возмутилась я.
Ректор откинулся на спинку сиденья и задумчиво посмотрел на меня, словно взвешивая, стоит мне говорить правду или нет. А я, затаив дыхание, ждала его ответа.
Глава 7. Город Хэлмилэн
Наконец, Эдвин скрестил руки на груди и заговорил:
– Моя мать… излишне доверчива. Юмансы – наши соседи. И они не прочь получить наши земли. Ричард – хитрая бестия и способен обвести вокруг пальца кого угодно. Его сестра – круглая дура и делает все, что скажет ей братец. Так что к ним ты не поедешь и общаться с этой семейкой не будешь. Что он еще сказал тебе?