Правда о деле Гарри Квеберта
Шрифт:
— Странно, что вы так отзываетесь о преподобном Келлергане, мисс Хаттауэй. Я встречался с ним несколько дней назад, и он показался мне человеком скорее мягким.
— Он может производить такое впечатление. Во всяком случае на людях. Вроде бы в Алабаме он творил чудеса, и его позвали на выручку, потому что приход Сент-Джеймс приходил в запустение. И действительно, не успел он его возглавить, как по воскресеньям в храме стало полно народу. Но в остальном… трудно сказать, что на самом деле творилось дома у Келлерганов.
— Что
— Нолу били.
— Что?
Сцена, о которой мне поведала Нэнси Хаттауэй, произошла, по моим подсчетам, в понедельник, 7 июля 1975 года, то есть в период, когда Гарри оттолкнул от себя Нолу.
Понедельник, 7 июля 1975 года
Наступили каникулы. Погода стояла совершенно восхитительная, и Нэнси зашла к Ноле позвать ее на пляж. Когда они шли по Террас-авеню, Нола вдруг спросила:
— Скажи, Нэнси, как ты считаешь, я гадкая девочка?
— Гадкая девочка? Нет! Какой ужас! Почему ты спрашиваешь?
— Потому что дома мне говорят, что я гадкая девочка.
— Что? Почему тебе так говорят?
— Не важно. Где будем купаться?
— На Гранд-Бич. Скажи мне, Нола, почему тебе такое говорят?
— Может, это и правда. Наверно, это из-за того случая в Алабаме.
— В Алабаме? А что там случилось?
— Не имеет значения.
— Ты какая-то грустная, Нола.
— Мне грустно.
— Грустно? Но ведь каникулы! Как можно грустить, когда каникулы?
— Это сложно, Нэнси.
— У тебя неприятности? Если у тебя неприятности, скажи!
— Я влюблена в человека, который меня не любит.
— В кого?
— Не хочется о нем говорить.
— Это Коди, тот старшеклассник, который за тобой увивался? Я так и думала, что он тебе нравится! И как оно, встречаться со старшеклассником? Но ведь он дурак, нет? Он же круглый дурак! Знаешь, он только потому классный, что в баскетбольной команде. Это с ним ты ездила в субботу?
— Нет.
— Тогда кто же? Ну пожалуйста, скажи. Вы уже переспали? Ты уже спала с парнем?
— Нет! Ты что, спятила? Я себя храню для мужчины моей жизни.
— Но с кем ты была в субботу?
— С одним человеком, постарше. Но это не важно. Он все равно никогда меня не полюбит. Меня никто никогда не полюбит.
Они пришли на Гранд-Бич. Пляж был не очень красивый, но всегда безлюдный. А главное, после отлива, когда океан отступал на три метра, во впадинах огромных скал оставались естественные бассейны, нагретые солнцем. Они любили в них понежиться: вода там была куда теплее, чем в океане. Поскольку на пляже никого не было, они не прятались, надевая купальники, и Нэнси заметила синяки у Нолы на груди.
— Нола! Какой ужас! Что это у тебя?
Нола прикрыла руками грудь:
— Не смотри!
— Но я видела! У тебя рубцы…
— Пустяки.
— Нет, не пустяки! Что это?
— Меня мама побила в субботу.
— Что? Не говори
— Нет, это правда! Это она мне говорит, что я гадкая девочка.
— Да что ты такое несешь!
— Это правда! Почему мне никто не верит!
Нэнси не рискнула больше задавать вопросы и сменила тему. Искупавшись, они пошли к ней домой. Нэнси взяла в ванной у матери целебный бальзам и намазала истерзанную грудь подруги.
— Нола, про твою мать… — сказала она, — по-моему, тебе надо с кем-то поговорить. В школе, например, с миссис Сэндерс, медсестрой…
— Забудь, Нэнси. Пожалуйста…
Вспоминая свое последнее лето с Нолой, Нэнси прослезилась.
— А что произошло в Алабаме? — спросил я.
— Понятия не имею. Так никогда и не узнала. Нола мне не сказала.
— Это как-то связано с их отъездом?
— Не знаю. Мне бы очень хотелось вам помочь, но я правда не знаю.
— А эти любовные огорчения… Вы знаете, кто это был?
— Нет.
Я догадывался, что это связано с Гарри, но мне нужно было убедиться, что это знает она.
— Но вы же были в курсе, что она с кем-то встречается. Если не ошибаюсь, как раз тогда вы обеспечивали друг другу алиби, чтобы встречаться с мальчиками.
Она усмехнулась:
— Я вижу, вы неплохо информированы… Сначала мы сговаривались, чтобы съездить на денек в Конкорд. Съездить в Конкорд — для нас это было целое приключение, мы всегда находили чем там заняться. Чувствовали себя взрослыми дамами. А потом уже мне надо было покататься одной на лодке с моим тогдашним дружком, а ей… Знаете, я уже тогда догадывалась, что она встречается с мужчиной старше ее. Она несколько раз обмолвилась.
— То есть вы знали про нее и Гарри Квеберта…
У нее вырвалось:
— О боже, нет!
— Как нет? Вы только что сказали, что Нола встречалась с мужчиной старше ее.
Повисла томительная пауза. Я понял, что Нэнси что-то знает, но не хочет говорить.
— Кто был этот человек? — спросил я. — Это не Гарри Квеберт, да? Мисс Хаттауэй, я понимаю, вы меня не знаете, а я вваливаюсь к вам и заставляю ворошить воспоминания. Если бы у меня было больше времени, я бы вел себя иначе. Но времени нет совсем: Гарри Квеберт гниет в тюрьме, а я убежден, что он не убивал Нолу. Поэтому, если вы знаете что-то, что может мне помочь, вы должны мне сказать.
— Про Гарри я ничего не знала. Нола ни разу мне не говорила. Я обо всем узнала по телевизору десять дней назад, как и все… Но она упоминала одного человека. Да, я знала, что у нее была связь с мужчиной сильно старше ее. Но это не Гарри Квеберт.
Я не верил своим ушам:
— Но когда это было?
— Я уже не помню всех подробностей, слишком много времени прошло, но могу вам точно сказать: летом семьдесят пятого, тем летом, когда сюда приехал Гарри, у Нолы были отношения с мужчиной лет сорока.