Правда о Портъ-Артуре Часть I
Шрифт:
Отправляясь съ отрядомъ, каждый изъ насъ сознавалъ, что идетъ на несколько рискованное предпріятіе. Линія противника растянулась на несколько верстъ. Всегда среди японцевъ могли найтись фанатики и во время уборки раненыхъ поражать одиночными выстрелами. Но никто изъ насъ не допускалъ мысли. что, подпустивъ на 800-900 шаговъ, насъ встретятъ залпами. Это было действіе не отдельныхъ лицъ, эти залпы не могли ускользнуть отъ вниманія начальства.
Значитъ, насъ обстреливали сознательно! Война прошла, но итоги ея еще не подведены. Этотъ возмутительный фактъ
Стягъ краснаго креста всегда неприкосновененъ.
Возможно, что они будутъ отрицать этотъ фактъ.
Но фактъ остается фактомъ.
Не одна сотня людей, помимо насъ, составлявшихъ этотъ отрядъ, были свидетелями этой дикой выходки японцевъ.
Японцы никоимъ образомъ не могли считать посылку столь значительнаго отряда уловкой съ нашей стороны.
Предположеніе, что мы, прикрываясь краснымъ крестомъ, хотели начать отступленіе и, образовавъ подъ его сенью нечто въ роде арьергарда, отступить безъ потерь, падаетъ.
Они, видя все наше расположеніе и тыловыя дороги, всегда могли заметить начавшееся отступленіе.
Да, наконецъ, они могли послать навстречу открыто вступавшему въ ихъ расположеніе отряду, вооруженному лишь святымъ стремленіемъ помочь страждущимъ, своихъ парламентеровъ и путемъ переговоровъ установить срокъ перемирія для уборки раненыхъ или мотивированно вовсе отклонить его.
Выехавшихъ охотниковъ съ огромными белыми флагами они всегда могли принять за парламентеровъ, не заметить же ихъ они, безусловно, не могли, равно какъ и двигавшійся по долине отрядъ съ многочисленными флагами. Я помню, что даже у китайцевъ, везшихъ рикши, были маленькіе флаги.
Общее отступленіе было назначено въ и часовъ – отрядъ же былъ встреченъ огнемъ въ половине десятаго.
Повторяю, съ высоты ихъ наблюдательныхъ пунктовъ все наше расположеніе съ тыловыми дорогами было какъ на ладони.
Въ этотъ періодъ времени весь нашъ отрядъ оставался неподвижнымъ на месте. Японцы могли по дорогамъ наблюдать лишь движеніе раненыхъ и подходившіе резервы.
Они, собственно, даже не могли предугадать – примемъ ли мы бой, или начнемъ отступать.
Все это вместе взятое заставило меня горько разочароваться въ моемъ доверіи къ гуманности японцевъ.
Это были жестокіе враги, которые для достиженія намеченной цели пренебрегали самымъ высокимъ чувствомъ, которое должно быть даже у враждующихъ, но культурныхъ сторонъ, чувствомъ, имя которому – милосердіе къ раненому врагу.
Ровно въ 11 часовъ началось дальнейшее отступленіе.
Отрядъ, прикрываемый сильнымъ огнемъ артиллеріи и стрелковыхъ цепей арьергарда, сталъ въ полномъ порядке отходить къ Артуру.
Японцы сильно теснили нашъ арьергардъ, но ничего не могли сделать.
Въ полномъ и безусловномъ порядке шло отступленіе. О какой бы то ни было панике, сумятице, безтолковщине не было и помину.
После
За Дагушанемъ начиналась уже эспланада крепости.
Позиція на Дагушане была последнимъ опорнымъ пунктомъ и въ связи съ позиціями на Волчьихъ горахъ имела огромное значеніе для дальнейшей обороны Артура.
Посмотримъ, что было у Фока, какъ онъ отступилъ, и что онъ натворилъ на Волчьихъ горахъ.
Бой 13 іюля. Отрядъ генерала Фока.
Защита охотничьими командами 16-го полка подпоручиковъ Бурневича и Яфимовича высотъ 113 и 125.
Вечеромъ 12 іюля было замечено, что противникъ большими силами началъ передвиженіе изъ г. Дальняго по направленію нашего леваго фланга.
Ночь прошла покойно.
Рано утромъ, около 4 часовъ, противникъ сталъ теснить у деревень Хумучино и Хухая нашихъ казаковъ, которые по линіи этихъ деревень несли сторожевую службу.
Завязалась оживленная перестрелка. По всей линіи наступленія японцы начали разворачивать густыя цепи. Горсть нашихъ казаковъ упорно задерживала наступленіе, но превосходство въ численности заставило ихъ постепенно отходить.
Все окружныя горы въ густомъ тумане. Какъ ни напрягаютъ зреніе – ничего не видно.
Къ 5 часамъ туманная завеса стала редеть.
Съ высоты 113 ясно различаютъ, что у деревни Сакаизы сосредоточивается непріятель. Людямъ приказано снять палатки и отходить въ окопы. Стрелки, утомленные безсонными ночами, томительной сторожевой службой, молча убираютъ палатки. Быстро убрали палатки, залегли въ окопы.
Кругомъ полная тишина.
Утренній холодъ бодритъ утомленныхъ людей.
Въ окопахъ постепенно начинается оживленіе. Начались разговоры, уже кто-то шутитъ. Не одно суровое лицо, съ печатью долгихъ лишеній въ жизни, а особенно на войне, просветляется улыбкой.
Воздухъ, насыщенный испареніями, становится все прозрачней, быстро светаетъ.
Еще немного – и встанетъ солнце. Покажется его красно-золотой сегментъ надъ горизонтомъ тихо-тихаго океана…
Первый орудійный выстрелъ глухо пронесся по горамъ.
– Смотри – ползутъ, тьма тьмущая!
– Пусть претъ. Подавай больше, сказано – Куропаткинъ никого отселе домой не пуститъ.
– Вотъ ты разсуждатель большой, языкъ чешешь, огорошиваетъ строгій взводный: а винтовка у тебя заржавлена. Бить языкомъ о зубы – мастеръ. Посмотрю, сколько ты сегодня настреляешь. Я до тебя давно добираюсь.
– Четвертый взводъ къ подпоручику Бурневичу, на левый флангъ. Шагомъ маршъ!
Еще съ вечера было решено, что въ случае наступленія 4-й взводъ команды подпоручика Яфимовича усилитъ цепь 1-й охотничьей команды въ виду величины занимаемой ею позиціи на высоте 125.