Правда о Порт-Артуре. Часть II

Ножин Евгений Константинович

Приказъ.

Сентября 25 дня, 1904 года. Кр. Портъ-Артуръ.

№ 698.

Въ виду неоднократно поступающихъ заявленій, что содержатели торговыхъ магазиновъ и лавокъ непомрно повысили цны на всъ предметы потребленія, какъ-то: на блье, обувь и матеріалы для шитья ихъ, а также на оставшіеея нераспроданными жизненные припасы, — въ послдній разъ вновь объявляю содержателямъ магазиновъ, лавокъ и другихъ торговыхъ заведеній, что вс предметы потребленія обязательно должны продаваться по нормальнымъ цнамъ, какія существовали до осады крпости.

Я

ршительно не вижу никакихъ причинъ къ повышенію ихъ, такъ какъ торговцы распродаютъ большею частію заваль, оставшуюся отъ многихъ лтъ, и которая покупается потребителями лишь по нужд, за неимніемъ ничего лучшаго; пользоваться же безвыходностію положенья жителей и гарнизона осажденной крпости по меньшей мр недобросовстно. Лицъ, уличенныхъ въ неисполненіи настоящаго приказа, я буду подвергать штрафу въ высшей мр, а затмъ закрою торговлю.

Комиссару по гражданской части и полиціи наблюдать, чтобы приказъ этотъ исполнялся въ точности, и, въ случа неисполненія его, составлять акты и представлять ихъ мн.

Генералъ-адъютантъ Стессель.

Приказъ этотъ искренно привтствовался всми.

Дйствительно, аппетиты торговцевъ разыгрались. Цны на все быстро росли, и конца возвышенію ихъ не предвидлось.

Я положительно не могу понять, какъ у людей торговыхъ могла развиться эта отталкивающая алчность.

Вдь никто изъ жившихъ въ Артур не бьтлъ увренъ въ завтрашнемъ дн.

Вмсто того, чтобы итти на встрчу измученнымъ людямъ, грабить ихъ — это положительно непонятно и непростительно.

Они, эти милые благотворители на городскую дешевую столовую, были хуже враговъ.

Счастливымъ исключеніемъ явилась фирма "Кунстъ и Альберсъ", и, къ стыду нашему, нужно признаться, что фирма эта была иностранная.

Большинство служащихъ, съ управляющимъ фирмой г. Релль во глав, были германскіе подданные.

Бомбардировка одиннадцатидюймовыми снарядами.

Уже шесть дней городъ осыпается 11" бомбами, этими огромными металлическими глыбами съ страшной разрушительной силой.

Теперь нигд нтъ отъ нихъ спасенія.

Единственное мсто, гд можно отъ нихъ укрыться, это блиндажъ m-me Субботиной, высченный въ скал.

Бетонъ фортовъ, броня судовъ пронизываются ими насквозь.

Въ Артур съ 18 сентября стало тяжелй.

Огонь 11" бомбъ сильно угнеталъ все живое въ крпости, давно уже освоившееся съ взрывами снарядовъ меньшихъ калибровъ.

25 сентября первый "паровозъ" прошелъ посл 9 вечера и совершенно неожиданно разорвался въ домик, отведенномъ мн гражданскимъ комиссаромъ въ саду Пушкинскаго училища.

Я былъ въ это время въ дом русско-китайской школы. Зданіе солидной постройки, при взрыв, вздрогнуло — лампа потухла, посыпались стекла.

Снарядъ разорвался саженяхъ въ пятнадцати.

Вс поблднли, пристально смотрятъ другъ на друга. Началось.

На двор тихо и темно. Втра нтъ.

Городъ спитъ или притаился. Вышли въ садъ. Тихо.

Кой-гд залаетъ собака и, словно испугавшись,

оборветъ, смолкнетъ.

Опять тихо. Тишина осажденной крпости.

Только въ сторон сверо-восточнаго фронта, въ направленіи редутовъ I и II-го раздаются, какъ удары хлопушки, рдкіе ружейные выстрлы.

Вспыхиваютъ отблески орудійныхъ выстрловъ, звукъ которыхъ доносится долго спустя.

И опять все, все тихо.

Отъ настоящей-то, мирной тишины, когда кругомъ дйствительно все замираетъ, мы давно уже отвыкли.

Наблюдаемъ.

Вотъ за Большимъ Орлинымъ Гнздомъ мелькнулъ красноватый взблескъ выстрла.

Это выстрлъ ея, одиннадцатидюймовой гаубицы.

Чуть-чуть улавливается онъ, и непосредственно за нимъ, секундъ черезъ 25–30, едва различаешь приближающееся урчаніе — шипніе, быстро переходящее въ громовой шорохъ.

Еще мгновеніе — шорохъ перешелъ въ непонятный грозный шумъ съ сопровождающимся гуломъ.

Еще шумитъ воздухъ, заполняющій разрженную полетомъ снаряда полосу — уже гудитъ взрывъ.

Опять взрывъ, ближе. Весь домъ ходуномъ заходилъ.

Снарядъ разорвался за домомъ въ саду.

Выйти туда посмотрть — жутко.

Денщикъ едоръ (саратовскій колонистъ), приткнувшись къ притолк дверей, смотритъ на дворъ.

— "Идотъ!" заявляетъ едоръ. Вс притаились.

Низко, низко, надъ самымъ домомъ пронесся съ демоническимъ шорохомъ — свистомъ снарядъ.

Громовой взрывъ — и тишина, затмъ зашумли осколки по крыш, по земл.

— Господа, идемте. Бжимъ. Прошу васъ, ради Бога, идемъ. Сейчасъ, сейчасъ къ намъ упадетъ — говоритъ блдная, въ смертельномъ ужас, начальница школы. Пусть разобьютъ домъ, но намъ нужно спастись. Слышите, или нтъ? Бжимъ, или я сам…

— "Идотъ" — какъ привратникъ ада, безстрастно вщаетъ едоръ.

Опять шорохъ, свистъ какого-то чудовища. Грохотъ взрыва. Невольно дрожь пробжала.

— … Господи! да что же это? Бжимъ. Вдь тутъ сама смерть, сейчасъ всему конецъ. Если не хотите, едоръ меня проводитъ…

— Куда?

— Все равно куда, только не здсь. Сейчасъ все разобьетъ. — Говорившая была близка къ истерик.

— Я иду, я жить, жить хочу…

— "Идотъ", гулко раздается въ коридор голосъ едора. "Совсэмъ блызко", прехладнокровно добавляетъ онъ.

Казалось, надъ самымъ ухомъ пронесся снарядъ. Свистъ ворвался въ дверь, окно.

Ударъ грома. Лампы потухли. Домъ словно вскинуло; посыпалась штукатурка, стекла……….

Вс застыли. На лицахъ ужасъ.

Снарядъ упалъ непосредственно за домомъ, попавъ въ горку, гд стояла теперь разрушенная ротонда.

Я наблюдалъ за всми.

Гд же вра? Почему не молятся?

А вдь вс они ходятъ въ церковь.

Сейчасъ, сію минуту мы можемъ превратиться въ кучу мусора.

А о Бог вс забыли.

Вс хотятъ только жить, все равно какъ, но лишь бы жить.

Съ началомъ тсной блокады вс мы ежеминутно подъ страхомъ смерти. Сегодня исполнилось два мсяца, какъ надъ Артуромъ съ сухопутья проплъ псню смерти первый снарядъ.