Правда о Порт-Артуре. Часть II

Итакъ, чего такъ боялись, чему не хотли врить — свершилось.

Началась тсная блокада крпости…

Лишь только Фокъ оставилъ Волчьи горы и занялъ передовые опорные пункты, въ Артур среди его мирнаго населенія началась

паника.

Никто уже теперь не врилъ, что крпость въ состояніи будетъ долго устоять.

Вс начали спшно собираться. Вс, кто имлъ средства и право выхать изъ Артура, бросились къ китайцамъ нанимать шаланды.

Т, кто старался успокоить всполошившихся горожанъ, не имли успха.

— Помилуйте, еще нсколько дней тому назадъ увряли, что японцевъ дальше Зеленыхъ горъ никогда не пустятъ — а они уже сидятъ на Волчьихъ горахъ. Нтъ, довольно насъ обманывали, никому и ничему больше не вримъ… — говорили артурцы и спшно собирались въ путь.

Но какъ и на чемъ было узжать?! Объ этомъ мало думали. Только бы выхать скорй изъ крпости.

Стессель и K° совершенно потеряли голову и на вс обращаемые къ нимъ вопросы отвчали, что имъ нтъ дла до мирныхъ жителей: это дло коменданта крпости и его штаба.

Вce направилось въ штабъ. Генералъ Смирновъ безпрепятственно выдавалъ разршенія на выздъ изъ крпости всмъ, кто имлъ на это право.

По дорог въ Голубиную бухту потянулись извозчики…

Въ одинъ изъ слдующихъ вечеровъ я узнаю, что большинство отъзжавшихъ вернулось.

Какъ? почему? отчего?!

Да очень просто! Японцы не пропустили шаландъ въ Чифу.

Часть ихъ успла проскользнуть незамченными сторожевыми судами и уйти въ море — остальныя же были остановлены боевыми выстрлами японскихъ миноносцевъ и прибуксированы къ берегу.

Вотъ какъ это произошло — передаю разсказъ одной изъ женщинъ, вернувшихся съ шаланды.

— Услись мы въ шаланду. Много насъ было: женщины, дти, мужчины, чиновникъ какой-то. Сидимъ и попутнаго втра ждемъ. Отошли отъ берега всего шаландъ пять. Слава Богу, больше не въ Артур! Путь хотя впереди большой, опасный, по морю нужно хать, да еще въ китайской шаланд, и боязно, очень боязно, а все же лучше, чмъ въ Артур. Упаси Боже, какъ начнутъ это стрлять! Да, такъ вотъ это сидимъ и втра ждемъ. Китайцы веслами юлятъ — значитъ, направленіе держатъ. Темно стало. Другихъ шаландъ не видать. Огня не зажигаемъ. Сидимъ тихонечко и молчимъ. Какъ же, нельзя — японцы могутъ услышать. Дтей собрали. Сказки имъ разсказываемъ. Маленькихъ съ матерями подъ палубу спрятали. Вс притаились. Совсмъ темно стало. Втерокъ слабенькій задулъ, китайцы паруса начали натягивать. Наконецъ тронулись. Тихонько впередъ подвигаемся и смотримъ кругомъ. Ничего не видать. Вокругъ и вдаль темная вода. Тамъ, гд Артуръ долженъ быть, тоже темно. Только иногда словно зарница блеснетъ. То были выстрлы.

Подошелъ старый китаецъ.

— Шибко тихо есть…

— Тише, тише, смотрите — по всей шаланд шепотъ прошелъ. Впереди что-то зачернло, дымъ надъ нимъ. Батюшки, японцы! Огонекъ… бухъ… выстрлъ… Просвисталъ снарядъ и упалъ за нами. На шаланд вс закричали, забгали. Быстро приближался миноносецъ. Еще выстрлъ. Боже мой, что было у насъ: крикъ, шумъ, визгъ, плачъ… Наконецъ миноносецъ присталъ

къ намъ. Нсколько матросовъ и офицеръ перебрались на шаланду. Матросы съ ружьями, офицеръ съ саблей.

Срамное у насъ произошло. Женщины сбились въ кучу и со страхомъ ожидаютъ, что будетъ; дти плачутъ, а мужчины нкоторые на колни стали и съ плачемъ въ голосъ просятъ, чтобы ихъ не убивали…

Японцы смялись и между собой что-то говорили.

Потомъ намъ объявили, что мужчинъ возьмутъ на миноносецъ, а намъ разршаютъ вернуться въ Артуръ.

— Скажите въ Артур, чтобы больше никто не смлъ въ Чифу на шаландахъ хать, будемъ шаланды разстрливать. Все равно всхъ будемъ разстрливать, кто бы на нихъ ни былъ.

Когда намъ это объявили, мужчины опять стали плакать и просить, чтобы ихъ не убивали, а отпустили въ Артуръ.

Японцы ничего имъ не отвчали и молча повели на миноносецъ. Офицеры же, стоявшіе на миноносц, что-то кричали нашимъ, шипли по-своему и громко смялись.

Забравъ нашихъ мужчинъ, миноносецъ отошелъ.

Потомъ, когда его почти совсмъ не было видно, онъ далъ выстрлъ. Снарядъ, недолетвъ до насъ, упалъ въ воду.

Скоро мы добрались до берега и, какъ видите, теперь опять въ Артур.

Столько страху натерплись, что озолоти меня — второй разъ на шаланд не поду. Лучше въ Артур умереть, чмъ утонуть.-

Когда населеніе узнало, что произошло съ шаландами, негодованію на начальствующихъ лицъ не было границъ.

Положеніе дйствительно было тяжелое, въ особенности тхъ, у кого были дти.

Прозжая по городу, я замтилъ, что былого оживленія уже нтъ. Вс поняли, что легкое время прошло, что наступаютъ тяжелые дни.

Извстій съ свера не приходило. Вра въ скорое освобожденіе постепенно слабла.

Многіе подъ вліяніемъ всевозможныхъ, самыхъ невроятныхъ, слуховъ совсмъ упали духомъ.

Гнздо паники и всяческихъ сенсаціонныхъ слуховъ ожило.

Меня удивляло, что члены этого случайнаго союза всегда особенно были энергичны и, если хотите, даже жизнерадостны въ т именно моменты, когда крпость переживала тяжелые и неожиданные удары, а будущность ея становилась очень тревожной.

— Ну, вотъ видите, я вамъ говорилъ, что мы долго не въ состояніи будемъ продержаться на передовыхъ позиціяхъ. Вышло именно такъ, какъ я говорилъ, а не такъ, какъ предполагали наши храбрецы. Нтъ, нтъ, нтъ — что вы тамъ ни говорите, а Артуру скоро будетъ конецъ.

— Не думаю.

— Ахъ, оставьте пожалуйста.

Ну, мсяцъ, два, наконецъ, три продержимся — а что проку?

Какой существенный достигнутъ будетъ этимъ результатъ?

Если Куропаткинъ насъ не выручитъ, Артуръ будетъ взятъ.

А что Куропаткинъ не придетъ, то въ этомъ я боле чмъ увренъ. Въ этомъ уврены вс, кто знаетъ, что представляетъ изъ себя крпость.

— Позвольте…

— Нтъ-съ, не позволю. Куропаткинъ отлично знаетъ, что Артуръ не крпость, что въ немъ нтъ самаго необходимаго. Поврьте, онъ на Артуръ давно махнулъ рукой.