Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
Г. Тимченко-Рубанъ являясь талантливымъ защитникомъ стараго режима и будучи убжденнымъ сторонникомъ того, что созданіе многообразныхъ и восхитительныхъ проектовъ крпостей на бумаг въ центральныхъ учрежденіяхъ, вполн достаточно для успшнаго веденія войны, въ стать: "По поводу Правды о Портъ-Артур"пишетъ: "…Эпопея Портъ-Артура — дло народное, близкое каждому честному русскому сердцу, каждому пытливому уму сознательнаго русскаго гражданина. И мн кажется, что каждый русскій военный, могущій внести въ вопросъ о Портъ-Артурской "акціи"(?) хотя
Мн пришлось быть свидтелемъ обороны въ лиц военнаго корреспондента. Горизонтъ моихъ наблюденій былъ великъ. Я всегда зналъ приблизительно все, что творилось въ крпости, путемъ общенія со всми начальствующими лицами и неустанныхъ поздокъ по передовымъ позиціямъ и оборонительной линіи.
Я не былъ ни раненъ, ни контуженъ. Но я нравственно много выстрадалъ, живя въ теченіе 9 мсяцевъ въ какомъ-то кошмар.
Я собиралъ матеріалы упорно, настойчиво, чтобы впослдствіи подлиться своими наблюденіями.
За одно только желаніе написать впослдствіи книгу — люди Артура, которые въ Артур создавали кошмаръ, обвинили меня въ томъ, что я японскій шпіонъ, и, если бы не заступничество офицеровъ-рыцарей, я бы давнымъ-давно былъ повшенъ въ Артур, какъ предатель.
Тотъ, кто пережилъ осаду Артура, тотъ, кто видлъ, что тамъ творилось, не можетъ, разъ это все онъ перестрадалъ, писать и говорить о ней покойно и хладнокровно.
Современникъ не можетъ писать объективно. Я и не претендую на объективность: Я черезъ-чуръ еще близко стою къ пережитому. Исторія разберетъ, кто правъ, кто виноватъ. Врядъ ли она… "станетъ въ защиту стараго режима и въ задиту лицъ, созидавшихъ Портъ-Артуръ": черезъ-чуръ онъ и они дорого стоятъ Россіи и въ нравственномъ и въ матеріальномъ отношеніи.
Я пишу то, что я видлъ собственными глазами, слышалъ собственными ушами, пишу то, что документально достоврно.
Еще задолго до того времени, когда генералъ Стессель лишилъ меня званія военнаго корреспондента, я обратился къ полковнику Рашевскому съ просьбой воспользоваться его дневникомъ и сдлать выписки, которыя меня интересуютъ, какъ частнаго наблюдателя.
Сергй Александровичъ согласился. Я сдлалъ эти выписки и теперь, въ подтвержденіе многаго, что я пишу въ своей книг, привожу ихъ текстуально (подлинный дневникъ находится, насколько мн извстно, въ инженерномъ вдомств).
Повторяю, если у меня будутъ неточности, пусть возражаютъ съ фактами и документами въ рукахъ — я только буду благодаренъ.
Читатель долженъ знать, что Рашевскій былъ неутомимый работникъ, онъ завдывалъ всми инженерными работами на атакованномъ сверо-восточномъ фронт, въ оборону котораго влагалъ всю душу, вс свои недюжинныя способности, работая день и ночь среди непрерывной смертельной
Вотъ что записано у него въ дневнпк, отвчающемъ 11-му августа.
"Да, наши временныя прикрытія совершенно безсильны противъ бризантныхъ снарядовъ — необходимо въ мирное время въ промежуткахъ между фортами сдлать безопасныя помщенія для пороховыхъ погребовъ и для людей.
Больше всего достается злополучной батаре лит. Б. Положеніе этой батареи, въ смысл оказываемой ею поддержки сосднимъ — укрпленію второму, Куропаткинскому люнету и редутамъ, превосходное, но зато, въ смысл укрытія и маскировки, батарея отчаянная: и сама она видна отовсюду, и орудія ея, поставленныя для кругового обстрла — какъ на блюдечк. Стоитъ только чмъ-нибудь выказать этой батаре, что она еще жива, т. е. не только выстрлить, а даже показаться кому изъ прислуги, и по ней немедленно открывается усиленный огонь бризантными бомбами…
За эти дни на батаре успли смниться 5 командировъ, изъ которыхъ четырехъ: Вахнева, Волкова, Коржинскаго, Данилова, ранило, а Сандецкаго убило. Вообще потери въ крпостной артиллеріи тяжелы: изъ 79 офицеровъ уже убыло 30…
Когда редуты No№ 1 и 2 заняты японцами, и когда сосднія съ ними батареи сбиты, особенно важно дйствіе батарей Золотой горы, между тмъ генералъ Стессель запретилъ стрлять изъ нихъ въ виду того, что часть снарядовъ рвется преждевременно"…
По поводу стрльбы съ Золотой горы произошелъ любопытный инцидентъ.
Такъ какъ преждевременные разрывы съ Золотой горы угрожали безопасности Стесселя (нсколько многопудовыхъ осколковъ упали въ садъ и дворъ Смирнова — рядомъ домъ Стесселя) то послдній, не мудрствуя лукаво, просто приказалъ прекратить стрльбу.
Является къ Смирнову начальникъ крпостной артиллеріи генералъ-маіоръ Блый съжалобой на Стесселя: 11-ти дюймовая батарея, благодаря трусости Стесселя, должна бездйствовать, хотя приноситъ огромный вредъ осаждающему.
— Вотъ что, идемте къ Стесселю — ршаетъ Смирновъ.
Вы скажите ему, что будете стрлять стальными бомбами.
Приходятъ къ Стесселю.
Генералъ страшно кипятится по поводу преждевременныхъ разрывовъ чугунныхъ бомбъ.
— Вапіе превосходительство, разршите стрлять стальными — проситъ Блый.
— А он не рвутся?
— Никакъ нтъ, ваше превосходительство.
— Хорошо. Но такъ ли?
Смирновъ энергично поддерживаетъ Благо. Вышли.
— Ну, вотъ и отлично! потирая руки, говоритъ Смирновъ. — Дуйте чугунными, ихъ пропасть.
Запасъ стальныхъ бомбъ для Золотой горы ограниченный. Он не рвутся — только ихъ мало.
Вс преждевременные разрывы чугунныхъ бомбъ относите за счетъ непріятельскихъ снарядовъ.
Блый такъ и исполнилъ.
Золотая гора начала неистовствовать, нанося огромный вредъ противнику. Случайные же, подчасъ очень частые разрывы относили за счетъ непріятеля.
Стессель успокоился, но скоро узналъ, что его перехитрили. Страшно онъ ругалъ вмст со своими Смирнова, но протестовать не ршался, т. к. гора была грозой для японцевъ.