Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
На перевал Шиненцзы прошло 40 вьючныхъ лошадей.
Поручикъ Соломоновъ.
10 час. утра.
Идетъ бомбардировка форта 3 и Курганной батареи.
Подполковникъ Стольниковъ.
8 час. вечера.
Телефонограммы.
15 сентября.
Копіи.
Японская канонерка дала 15 выстрловъ по позиціи капитана Неклюдова.
Капитанъ Романовскій.
10 час.
Капитанъ Стемпневскій II доноситъ, что отъ Трехголовой горы къ Угловой прошло 2 орудія; движеніе продолжается.
Флигель-адъютантъ полковникъ Семеновъ.
6 час. вечера.
Въ расположеніи передовыхъ частей западнаго фронта безъ перемнъ. Японцы продолжаютъ окапываться въ старыхъ мстахъ. Небольшими группами бродятъ.
Капитанъ Романовскій.
10 час. вечера.
Утромъ 15-го сентября съ наблюдательнаго поста Золотой горы замтили, что отъ державшихся на горизонт японскихъ миноносцевъ отвалилъ вельботъ въ направленіи Артура.
Немедленно объ этомъ протелефонировали начальнику береговой обороны контръ-адмиралу Лощинскому.
На встрчу адмиралъ выслалъ стоявшій подъ парами миноносецъ.
Вельботъ подъ французскимъ флагомъ держалъ курсъ отъ о. Міаотао на Ляотшань.
Миноносецъ подошелъ къ вельботу и прибуксировалъ его въ портъ.
Прибывшіе на вельбот Марсель Смитъ и Эдвинъ Эмерсенъ назвали себя корреспондентами газетъ "Matin" и "Chicago Daily News",
Пока командиръ порта контръ-адмиралъ Григоровичъ доложилъ по телефону коменданту о прибывшихъ, послдніе успли разсказать собравшимся офицерамъ, что генералъ Куропаткинъ разбитъ подъ Ляояномъ, а Балтійская эскадра вернулась въ Либаву. Мы давно уже не получали никакихъ извстій извн, и поэтому грозныя новости быстро разнеслись по всей крпости, произведя самое удручающее впечатлніе.
Какъ только комендантъ получилъ донесеніе оть командира порта, немедленно командировалъ комендантскаго адъютанта поручика Князева для пріема прибывшихъ и препровожденія ихъ въ штабъ крпости для допроса, а начальнику штаба приказалъ доложить о результат.
Отдавъ эти распоряженія, Смирновъ занялся текущими длами. По дламъ службы прибылъ къ нему одинъ изъ командировъ полковъ, если не ошибаюсь, полковникъ Петруша.
Прошло часа два, три.
Комендантъ вспомнилъ о прибывшихъ — звонитъ въ штабъ.
Отвчаютъ, что корреспонденты по дорог были встрчены адъютантомъ начальника раіона и направлены къ нему на квартиру.
Получаса не проходитъ — ординарецъ подаетъ дв карточки:
"Марсель Смитъ". "Эдвинъ Эмерсенъ".
Корреспонденты, идя, въ сопровожденіи поручика Малченко, осматривать
(Это вмсто того, чтобы быть допрошенными въ штаб крпости и, конечно, задержанными).
Комендантъ ихъ не принялъ. Звонитъ въ штабъ.
Приходитъ начальникъ штаба полковникъ Хвостовъ и докладываетъ, что иностранцы были у Стесселя, чествовались обдомъ и теперь, въ сопровожденіи поручика Малченко, отправились на верки крпости.
По требованію портоваго начальства не представили никакихъ документовъ, заявивъ, что везутъ письмо Стесселю, адресъ котораго написанъ крайне безграмотно.
Присутствовавшіе слушаютъ съ возрастающимъ изумленіемъ; если хотите, то, пожалуй, недовріемъ.
Комендантъ, дымя папиросой, прищурившись, пристально смотритъ на начальника своего штаба.
Полковникъ Хвостовъ продолжаетъ; спокойно, по обыкновенію размренно и красиво течетъ его рчь.
Прибывъ къ Стесселю, иностранцы вручили ему письмо отъ Христофорова (Христофоровъ и князь Радзивиллъ привозили Стесселю телеграмму о назначеніи его генералъ-адъютантомъ, а затмъ, проживши на Ляотшан 2 недли, ухали въ Чифу).
Прочитавши довольно безграмотное посланіе, Стессель пригласилъ ихъ къ столу.
Посл нсколькихъ бутылокъ вина, бесда приняла интимный характеръ.
Генералъ откровенно излагалъ состояніе крпости, распространялся о недостатк снарядовъ, продовольствія. Никитинъ что-то говорилъ объ артиллеріи.
Переводчикомъ былъ артурскій лингвистъ полковникъ Рейсъ.
По окончаніи хлбосольной трапезы, хозяинъ разршилъ гостямъ осмотрть верки крпости, а самъ, извинившись неотложностью длъ на атакованномъ фронт, гд долженъ лично отдать нкоторыя распоряженія, ухалъ (вмсто обычнаго послобденнаго отдохновенія на постели) на прогулку по городу.
Начальникъ штаба кончилъ.
Нсколько мгновеній вс молчали.
Вихрь мыслей мелькнулъ въ голов коменданта: Стессель, неуклонно вмшиваясь въ распоряженія, систематически портитъ дло защиты крпости.
На каждомъ шагу подрываетъ авторитетъ. Нужно кончить съ этимъ…
Смирновъ поблднлъ. Глаза метали молніи… Нтъ, время еще не приспло. Худой миръ лучше доброй ссоры. Еще рано…
— Господа, я сейчасъ иду къ Стесселю и постараюсь его убдить, что прогулка по городу и крпости подозрительныхъ корреспондентовъ немыслима. Ихъ нужно задержать и обстоятельно допросить.
Тяжело было ему итти. Переломилъ себя — пошелъ.
Придя къ генералъ-адъютанту, комендантъ крайне сдержанно сталъ доказывать, что прибытіе иностранцевъ, въ виду и, очевидно, съ благословенія японцевъ, отсутствіе у нихъ документовъ — даютъ основаніе отнестись къ нимъ крайне подозрительно, и что имъ никоимъ образомъ нельзя разршать осмотръ крпости.
Стессель, у котораго прошло уже очумленіе при слов и вид "иностранный корреспондентъ," понялъ, что попался въ просакъ, но, благодаря упрямству, свойственному его характеру, запротестовалъ.