Правдивая история Деда Мороза

Жвалевский Андрей Валентинович

Маша дома практически не появлялась, она носилась по городу, организовывала утренники, нанимала актеров на роль Деда Мороза.

31 декабря утром она оглядела квартиру, заваленную бумагами, своего мрачного, заросшего щетиной мужа, птёрков с воспаленными глазами и сказала:

— Все, через десять минут я обесточу квартиру. Мы уезжаем на дачу встречать Новый год.

Как ни странно, Сергей Иванович послушался. Видимо сам понимал, что большего они сделать уже не успеют.

* * *

— В

Петропавловске-Камчатском полночь! — объявил диктор телевидения.

И тут же грянула какая-то разухабистая поп-группа.

Какое отношение она имела к полночи и Петропавловску, было не очень понятно, но видимо, все это должно было создавать атмосферу праздника.

Если бы группа пела в прямом эфире и могла бы через экран заглянуть на дачу Морозовых, то от их задора не осталось бы и следа. В тоске, которую излучал Морозов, можно было утопить страну размером с Голландию. Или десяток Лихтенштейнов.

Маша была при деле, она готовила и накрывала на стол. Никаких «оливье» — пироги, заливная рыба, все, как сто лет назад. Видимо, ей очень хотелось вернуться в прошлое, в то время, когда все только начиналось.

Главный Птёрк долго топтался вокруг Морозова, не решаясь начать разговор.

— Попрощаться хочешь, — не выдержал Сергей Иванович.

— А ты откуда знаешь?

— Вид у тебя уж больно трагический…

— На себя посмотри!

Помолчали.

— Маше не говори, — попросил Сергей Иванович. — Я давно догадался, что вы после Нового года исчезнете, а она, похоже, еще во что-то верит…

— Женщины, они вообще странные существа, — Главный Птёрк махнул головой в сторону Маши и огромного количества охлей, которые помогали ей по хозяйству. — Все бегают чего-то, крутятся… Надеются на что-то…

Помолчали.

— Впрочем, мы не лучше, — восстановил справедливость Морозов.

Новый год шел по необъятным просторам бывшей Российской империи, бывшего Советского Союза, а теперь Содружества Независимых Государств и прилегающих к нему стран.

В телевизоре, как торнадо, бушевало веселье, поддельные Деды Морозы по всем каналам поздравляли всех с новым счастьем.

— А здорово было, как в Первую мировую на фронте в футбол играли! — вдруг встрепенулся птёрк. — Игроки друг друга ни бельмеса не понимают, все на разных языках говорят, а как мяч в руки взяли, так сразу словно на одном языке залопотали! Игроки орут на немецком, судья на английском со словарем…

— А помнишь ту девочку, в блокаду, которую мы на улице нашли. Если бы не ты, она бы умерла…

— А помнишь, как елки восстановили!

— А помнишь…

К Морозову и Главному Птёрку потихоньку подтягивались другие птёрки и охли, через некоторое время разговор перестал быть траурным, Морозов даже начал смеяться общим воспоминаниям, а когда пришло время открывать шампанское, сказал:

— Если б я мог загадать последнее желание, я бы пожелал, чтоб

кто-нибудь обязательно прошел по Косому переулку через пятьдесят лет. И чтобы у этого кого-то хватило сил и мудрости, чтобы правильно использовать свой дар.

Пробили куранты, Морозов залпом осушил свой бокал и аккуратно поставил его на стол. Маша же не сводила глаз с входной двери.

— Все, — успел сказать Морозов, — хватит ждать чуда!

— Да, хватит, — подтвердила Маша, — бегом на улицу.

Как Морозов оказался во дворе, он так и не понял, — видимо, в порыве Маша вытащила его туда на руках, использовав как таран, чтобы открыть дверь.

А там, во дворе, уже сидели сотни, тысячи, десятки тысяч, а может, и сотни тысяч птёрков и охлей.

— Три-четыре, выпускай!!! — заорала Главная Охля, которая сидела у Снегурочки на плече.

И сотни, тысячи, а может, и сотни тысяч разноцветных звездочек взмыли вверх. И сотни тысяч маленьких птёрков и охлей начали напевать знакомую мелодию. А потом разноцветные искорки смешались со снегом и заблестели и на волшебном платье у Снегурочки, и на красивой, окладистой бороде Сергея Ивановича.

Ошарашенный Морозов стоял как истукан в центре этого фейерверка, Маша ревела в три ручья, Главная Охля вытирала ей слезы красивым кружевным платочком.

— Вот видишь, — говорила она, — все получилось, а ты боялась, что не получится…

— Но откуда?!. — ожил Морозов, — откуда звездочки? Я же не наколдовал ни одного желания!

— А это неважно, — сказала главная Охля, — дети верят в тебя, они уверены, что их желания выполнил ты. Пока они верят — ты волшебник. Правда, Снегурочка? Это все она придумала! — Охля кивнула головой в сторону заплаканной Маши.

— Мы это на третьем курсе по психологии проходили, — Маша шмыгнула носом, — сто лет живи, сто лет учись!

Эпилог. Год спустя

Дед Мороз и Снегурочка сидели у себя на даче в креслах-качалках, но не раскачивались. Они даже ноги поджали — птёрки и охли занимали весь пол, словно хохочущий, визжащий и прыгающий на одной ножке ковер.

— Интересно, — сказала Снегурочка, — сколько их.

— Главный Птёрк, наверное, знает, — задумчиво произнес Дед Мороз. — Только как его тут отыщешь…

— И ты все эти желания в одиночку выполнил! — восхитилась Снегурочка.

— Ну, не в одиночку… Родители помогли, старшие братья, сестры, всякие фонды…

— Но если бы не ты, — улыбнулась Снегурочка, — им бы и в голову не пришло дарить сегодня подарки!

— Ну да, — развел рукавицами Дед Мороз, — выходит, что на мне все держится. Спасибо, что придумала год назад с этим новогодним салютом.

Снегурочка протянула руку и погладила его по варежке.

Охля, сидевшая на люстре рядышком с Главным Птёрком, шмыгнула носом, глядя на эту картину.