Правдивая история Народа Серебра или как Эдвин бард ходил Королем стать
Шрифт:
Сейчас я и не припомню, я ли первый захотел стать частью великого народа или мне это предложили - но зная методы Эльгаладны и Палландо, у меня нет ни одного сомнения, что даже если бы это предложение исходило от них, я бы все равно этого не понял и мне бы казалось, что захотелось мне того самому.
Почему же я так рассуждаю с уверенностью о том, что теперь существует лишь на словах? Потому, что помню, хорошо помню, как создавалось ощущение разграничения, на "не народ", народ и рыцарей ордена. Как на всяком ритуале, а именно на посвящении в рыцари, все прочие должны были стоять в стороне, ибо было недостойны стоять ближе и иначе кроме как толпой. Как не приехал в Поход
Помню, как стояла на берегу залива Эльгаладна, с зажженным стеклянным фонарем, в котором теплилась свеча и люди, выстроившись в очередь, шли, шли, шли к ней на исповедь, на разговор по душам, не давая бедной старице отдохнуть и помолиться...Не надо заставлять делать человека то, что он может сделать сам, нужно лишь создать необходимые условия - это правило давно усвоила Эльгаладна и отлично им владеет.
Еще я помню как в их лагерь приезжал некий отец Кирилл, который отслужил мессу (молебен? Не знаю - я не католик), после потоптался какое-то время, пообщался с остальными и был свидетелем обряда во время которого принимали в братство двух или трех новых девушек. Они преклонили колени, были произнесены слова и поцелованы руки, девушкам одели на шеи медальоны из серебра, со знаком креста и надписью на латыни. После был Праздник, на котором в огромной яме был сложен не менее огромный костер в форме равноконечного креста.
Куда было мне видеть то, что стояло за этим? Мой ум был слишком юн и хотя я замечал то, что помогло мне распутать сложившующся в дальнейшем паутину лжи, я шел семимильными шагами к тому, чтобы через два месяца стать частью народа серебра...
Был в походе еще один любопытный случай. Однажды ночью мне приснился сон. Снилось мне, что я иду по стеклянному мосту, который подвешен высоко в небе, соткан из хрустался и радуги и света и ведет в жизнь вечную. Я прошел этот мост, оставив далеко позади Палландо (видимо имелся ввиду его отстающий ум), и, подходя к концу моста, обнаружил у себя в руке некий белый камень. Чувствуя, что этот камень мне не нужен, так как мой путь окончен, я положил его на мост, зная, что Палландо его подберет, так как ему он нужнее.
Рассказав утром свой сон Эльгаладне я узнал, еще часть "предания" и что мне было некое откровение.
Этот камень был найден в руке первого короля серебряного народа, еще во времена Средиземья, как раз тогда, когда его принесли верные слуги со встречи с ангелом. Дело в том, что Король куда-то исчез и эльфы не могли двигаться дальше в Великий Исход без своего короля, они долго его искали, а найдя обнаружили без сознания, только в его длани был зажат белый, молочного цвета камень.
Что это за камень, какова его природа, зачем он вообще был нужен, мне так и не рассказали, так как я был еще недостоин. Остается вопрос было ли вообще что-то на самом деле про этот камень или эту часть предания они тоже "вспомнили" как раз к случаю.
Однако позже я узнал и об этом камне.
Мое торжественное рождение как одного из народа было назначено не то на август, не то на сентябрь, вообще в скором времени, а до того, после конца похода, меня пригласили пожить у Эльгаладны в "гостевой квартире" и на смотрины к Королю Торину.
Признаться я не очень понимал зачем это необходимо, но подумал, что верно Король сам смотрит на тех кто вступает в ряды народа серебра и желает знать все что происходит не по наслышке...
Встреча с Павлом Парфентьевым, гномским королем и главой ордена рыцарей проходила у него в квартире. Меня оставили на едине с тучным, бородатым человеком, который мог бы вместить в себя
Помню, как у них вызвало смех мое предложение объединиться с моим кругом друзей, поскольку я предполагаю, что могу дать им некоторое культурное обогащение (зная их первого рыцаря и остальных самопровозглашенных мужланов это было бы простой задачей даже для малообразованного человека), как фыркнула Эльгаладна и рекла "Тебе ли обогащать нас и давать нам прекрасное, ибо мы и только мы можем дать, а вы взять у нас".
Вновь меня удивило такое однозначное отношение ко всем остальным и вновь я промолчал.
Но в целом смотрины прошли хорошо. Торин Парфеньтев смотрел пристально мне в глаза, видимо испытывая мою душу и проникая в суть моей природы, не отводя глаз во время всего разговора, видимо предполагалось, что сила его личности впечатлит меня, только, увы, первым почему-то не выдержал он и потом прятал от меня свой взор и избегал смотреть мне в глаза. Хотя мне тут хвалиться нечем - умение пучить взор никогда не было для меня чем-то особенным или примечательным - большой мудрости оно не требует.
После смотрин у Торина меня водили по домам некоторых рыцарей, зачем-то знакомили с ними всеми и их женами, семьями.
Потом время моего пребывания в северной столице серого народа истекло и я уехал обратно под свой Ольск (Подольск), как именовал этот город презрительно Эленхиль, "продолжать сидеть под своим Ольском у мамы", о чем нисколько не жалею.
Дальше мои встречи и общение с Эльгаладной проходили в Москве, до моего принятия в народец было еще несколько месяцев...
Как-то раз, на кухне, за чашечкой чая, Эльгаладна, видя мое рвение и желание стать частью высоких идеалов обронила слова о том, что Торин-Павел Парфентьев ищет себе преемника, наследника королевской гномской власти и что я, похоже, предопределен судьбой, Богом и звездами к этому служению.
Моя первая реакция была счастьем, смешанным с восторгом. Еще бы! Наконец я буду призывать людей к Богу, а они будут слушать, меня облекут правом наставлять и буду не просто обладать властью, которая как таковая меня смущала (не в силу того, что я якобы скромный - напротив), но буду занимать крайне ответственное место во вселенной и смогу творить добрые, великие дела.
Эльгаладна сказала, что думала об этом с той самой первой минуты, как увидела меня. Что эта мысль постоянно была с ней и она присматривалась ко мне и пыталась понять я ли тот, кто предсказан быть наследником Короля Павла Парфеньтьева.
Из косвенных сведений я уже знал, что это известно и первому рыцарю и всем тем, кому следовало знать, они всегда живо интересовались тем "а что там Олорвэ?" (это было и есть мое прозвище на эльфийском).
Конечно стать Королем христианского народа можно было только в том случае, если я, будучи на тот момент убежденным и вдохновленным православным христианином перейду в католичество ("и не надо смотреть на Аннатара и его супругу - они по прежнему в православии, но в заблуждении" сказала Эльгаладна), пойму и приму, что мира на земле можно достичь только мечом и буду не мудрецом, как мне хочется, но воином Христовым, рыцарем.