Правду! Ничего, кроме правды!!

Аль Даниил

С а н о в н и к. Слушаюсь, ваше величество. Однако, зная этого человека, можно предвидеть, что он откажется принять свободу на таком условии…

Б о н а п а р т. Что же, тогда пусть сидит… Впрочем, лучше я вышлю его на какой-нибудь пустынный остров. Это ведь будет облегчением по сравнению с тюрьмой, не так ли?

С а н о в н и к. Безусловно, ваше величество… А на какой остров вы изволите указать?..

Б о н а п а р т. На какой? (Задумывается.)

Б у о н а р р о т и. Вы торжествуете, гражданин лейтенант… Извините — «ваше величество». Какое понижение: быть солдатом революции, а стать императором!!! Вы приказали вычеркнуть из учебников

имена героев революции. Вы преследуете и расстреливаете якобинцев. Вам удалось купить иных бывших революционеров, превратив их в герцогов, князей и вице-королей. Вы превратили республики, окружавшие Францию, в королевства своих бездарных братьев. Вы установили жестокие законы против рабочих… Словом, вы торжествуете победу… Напрасно, ваше величество! Это самая непрочная из ваших побед. Вековая идея социального равенства людей жива! Идеи не умирают!

С а н о в н и к. На какой остров вы укажете его сослать?

Б о н а п а р т. На какой?.. Во время экспедиции в Египет я приметил в Средиземном море пустынный клочок земли… Почему-то он мне запомнился.

С а н о в н и к. Его название, ваше величество?

Б о н а п а р т. Эльба. Остров Эльба.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Небольшая бедная комната в парижской мансарде. Стол беспорядочно завален рукописями. Рукописи разложены на кровати. На полу стопа газет и журналов. Невысокий мужчина с красивым острым профилем и пышными седыми волосами — это Шарль Фурье. Он читает газету.

Ф у р ь е (читает). «Узурпатору Наполеону Буонапарте, сосланному на остров Эльбу, разрешено свидание с матерью — синьорой Летицией Буонапарте». (Оторвавшись от газеты.) В свое время он даже не счел нужным откликнуться на посланный мною проект… На Эльбе у него, наверное, нашлось бы время. Но теперь уже поздно к нему обращаться.

Входит пожилая, скромно одетая женщина. Это служанка Клодетт.

К л о д е т т. Месье Фурье, сегодня я служу у вас последний день.

Ф у р ь е. Вы уходите от меня, Клодетт? Но почему же? Разве я был для вас плохим хозяином? Вернее, разве мы с вами давным-давно не стали друзьями?.. Кому же я буду по вечерам читать написанные за день страницы? И я так привык к вашему вечному ворчанию! Но почему вы вдруг уходите от меня?

К л о д е т т. Я больше не могу, месье Фурье… Именно потому, что я так привязана к вам, именно потому, что я знаю — вы самый добрый человек на свете, именно потому я и не могу видеть этих постоянных страданий…

Ф у р ь е. Каких страданий? О чем вы говорите, Клодетт?! Что это вам пришло в голову?

К л о д е т т. Вы полагаете, я ничего не знаю, месье Фурье… Вы, например, уверены, что я не знаю, в каком ресторане вы ежедневно обедаете?

Ф у р ь е. В «Мондюале» обычно. Там играет музыка, которую я так люблю…

К л о д е т т. Не в «Мондюале», а напротив «Мондюаля», на скамейке бульвара. И весь ваш обед — кусок хлеба, который вы держите в кармане и пощипываете незаметно для прохожих. А музыка к вам доносится через окно.

Ф у р ь е. Это правда, Клодетт.

К л о д е т т. А белье вы вовсе не носите прачке. Вы сами стираете его по ночам. Вот вам и равенство мужчины с женщиной, которое вы проповедуете!

Ф у р ь е. И это правда, Клодетт.

К л о д е т т. Последнему нищему живется лучше, чем вам. Нищего хоть все жалеют… А над вами смеются, издеваются. Что ни день, на вас карикатуры в газетах. Ваши идеи называют безмозглыми бреднями… «Эта детская головка — Фурье!», «Этот идиот Фурье!»… Вас же так бешено, так безжалостно травят…

Ф у р ь е. А вот

это неправда, Клодетт. Это не они меня травят. Это я их травлю, а они только огрызаются… Я травлю их всю жизнь… Безжалостно и беспощадно… Я ненавижу этот строй, в котором интересы людей противоположны, в котором кипит война всех против всех. Врач мечтает, чтобы было как можно больше болезней. Стекольщик хочет, чтобы град перебил все стекла. Архитектор молит бога о пожарах. Адвокат ждет, чтобы совершалось как можно больше преступлений… И весь этот мир живет на грани катастрофы: нынешнее затишье может оказаться лишь антрактом между революциями, временным отдыхом вулкана… Новая революция будет страшной. Поднимутся бедняки Лиона и Лондона, Амстердама и Берлина… Восстанут крепостные России. Ярость негров превратит Америку в обширную гробницу… А ведь всего этого можно избежать. Но как? Что может заменить насилие и кровь для перехода к новому строю? Пример!.. Я верю в великую силу примера… Вот почему так необходимо, так важно в интересах человечества организовать хоть один фаланстер, хоть одну коммуну счастливых тружеников… Конечно, пока такого примера перед глазами нет — мне не верят, надо мной смеются… Но разве пятьдесят миллионов европейцев не считали, что у Колумба голова сумасшедшего?! Считали. До тех пор, пока он не подал им на блюде реальную Америку. Так бывает всегда. Чтобы убедить — идея должна получить осязаемое воплощение… Вот почему мне так нужен хоть один фаланстер. Вот почему я пятнадцать лет подряд изо дня в день, на последние средства, даю объявления в газетах и каждый день к двенадцати часам жду, жду такого богача, который поймет меня и согласится вложить капитал в это великое благородное дело… Я понимаю, я прекрасно понимаю — мало кто из богатых людей согласится. Но ведь мне нужен всего один… всего один из всех богачей, живущих на земле. Всего только один!.. Но вот и полдень… Надо приготовиться. Скорее, Клодетт, сюртук.

Часы бьют двенадцать. Фурье подходит к зеркалу, приводит себя в порядок. Клодетт подает ему сюртук. Фурье садится у стола. Тихо. Часы кончили отбивать удары. С улицы слышится цокот подков и стук кареты. Но он затихает. Фурье поднимается, начинает снимать сюртук… С лестницы слышны шаги. Раздается уверенный стук в дверь. Клодетт бежит открывать. Фурье взволнован, но берет себя в руки. Из прихожей слышны голоса.

Д ю ж а р д е н. Могу ли я видеть месье Фурье?

К л о д е т т. Да, месье Фурье дома.

Входит пожилой изысканно одетый мужчина.

Ф у р ь е. Прошу вас, месье…

Д ю ж а р д е н. Дюжарден. Огюст Дюжарден.

Ф у р ь е. Торговый дом Дюжарден и сыновья?.. Если не ошибаюсь — кокосовое масло и какао с Вест-Индских островов?

Д ю ж а р д е н. Не только. И перерабатывающие фабрики в Провансе. И магазины в Париже. И четыре собственных судна… Я прочитал ваши объявления, месье Фурье, а также некоторые из ваших трудов. Идеи кажутся мне любопытными… Однако меня интересует — есть ли разработанный план-проект фаланстера и, разумеется, смета?

Ф у р ь е. Прошу вас подойти к столу, месье Дюжарден.

Фурье развертывает на столе большой рулон склеенных листов. Дюжарден деловито рассматривает проект, делает заметки в записной книжке. Он вынимает часы из кармана и, взглянув на них, кладет их на бумагу.

Ф у р ь е. Как вы видите на схеме, месье Дюжарден, здание фаланстера — огромное и великолепное. Размерами оно превосходит Версаль, Букингемский дворец в Лондоне, Зимний дворец в Петербурге. Мастерские. Вот они. Библиотека, театр, столовые. Все две тысячи жителей одновременно садятся за стол, во время обеда играет музыка… Каждый член этой коммуны живет интереснее и богаче любого современного богача…