Праведники
Шрифт:
И все же Уилл знал, что Тиша, расставшись с Краун-Хайтсом, лишила себя чего-то очень важного. Он слышал это в голосе старика Мандельбаума и видел это в глазах самой девушки. В какой-то степени он и сам понял это в пятницу — еще до того, как его схватили под руки и потащили топить в микве. Все люди, жившие здесь, были объединены понятием «общность» в самом ярком понимании этого слова. То, чем всегда гордилась старая добрая Англия, где в маленьких деревеньках все люди знали друг друга и здоровались по утрам, и чего на самом деле не было. Здесь было то, чем всегда гордились благополучные окраины крупнейших американских мегаполисов, где соседи
Все они были одной большой семьей. Здесь все зависели друг от друга и благо одного было благом для всех. Дети здесь бегали из дома в дом, и им везде были рады как своим. В старые времена Тиша не раз признавалась Уиллу, что на Манхэттене ее то и дело охватывают приступы одиночества.
Мандельбаум рассеянно листал пожелтевшие страницы какой-то книги.
— Я хотел бы сказать вам еще одну вещь, мистер Монро… Уж не знаю, пригодится она вам или нет. Некоторые предания указывают на то, что у одного из тридцати шести избранных более высокое предназначение, чем у остальных.
— В самом деле? Какое же?
— Одному из тридцати шести уготовано стать мессией.
Уилл весь напрягся.
— В каком смысле?
— В прямом. До поры он ничем себя не проявляет, и если время не настанет, ничего не произойдет. Но если настанет, он явится всему миру как мессия.
— Стало быть, он кандидат.
— Похоже, Това Шайя уже объясняла вам это…
— Она сказала мне, что в каждом поколении людей есть кандидат в мессии. При определенных обстоятельствах он исполняет свое предназначение. Если же обстоятельства не складываются, ничего не происходит.
— Да, это так.
Они оба непроизвольно подняли глаза на портрет умершего великого ребе. Потом переглянулись.
— Вы правы в том, что, если обстоятельства не складываются, ничего не происходит… — раздельно и очень четко проговорил Мандельбаум, буравя Уилла строгими глазами.
В этот момент дверь кухни распахнулась, и на пороге застыла Тиша. Она была белее мела, глаза ее лихорадочно блестели.
— Что? — встревоженно спросил Уилл.
Она подошла к нему на негнущихся ногах, наклонилась и прошептала в ухо:
— Меня разыскивает полиция. Я подозреваюсь в убийстве.
ГЛАВА 46
Понедельник, 02:20, Дарвин, Северная Австралия
Музыка оборвалась, и он на цыпочках вошел в палату. Он всегда так делал, когда музыка обрывалась, будь то днем или ночью. Тихонько пробирался к изголовью высокой постели и менял один диск на другой. Их принесла сюда дочка больного. В основном классику, Шуберта и таких, как он. Она не просила Джалу следить за тем, чтобы музыка никогда не замолкала, но он знал, что так будет лучше.
Он вставил в магнитофон новый диск и нажал кнопку воспроизведения. Из соседней палаты донесся легкий стон, и Джалу позволил себе лишь несколько секунд постоять у изголовья кровати старого мистера Кларка, который так любил музыку. Он почти круглосуточно пребывал в забытьи. Лишь раз или два Джалу видел его бодрствующим, и оба раза старик радовался музыке как ребенок. «Он и сейчас ее слышит, только виду подать не может», — подумал Джалу. Впрочем, нет… Губы старика слегка дрогнули… Это был знак…
Джалу смочил губку в прохладной
Со стороны это выглядело некрасиво и жестоко. Отец Джалу был невысокого мнения о «белой медицине», он говорил, что это голая наука, без души. Порой Джалу соглашался с ним. При этом он знал и видел многое из того, чего не знал и не мог видеть его отец. Старух, лежавших в лужах собственной мочи… Стариков, часами просивших принести им «утку». Джалу слышал, как срывались на умирающих пациентов хосписа молодые медсестры, обзывали их всякими словами, велели заткнуться…
В первые два месяца работы здесь Джалу плыл по течению, изо всех сил стараясь не привлекать внимания к своей скромной персоне. Ходил по коридорам серой тенью. По стеночке. Еще бы — в больнице служили всего два аборигена, все остальные были белые. Он кланялся каждой встречавшейся ему на пути сопливой студентке или сестре. С его-то резюме, в котором значились две тюремные ходки — одна за кражу, другая за ограбление лавчонки, — ему не пристало задирать нос. В любой момент могли указать на дверь. Поэтому он и не думал вмешиваться, когда слышал из своей каморки, как персонал кричит на умирающих стариков. Лишь включал телевизор погромче и прикрывал руками оттопыренные уши.
Испытательный срок вроде бы закончился. Джалу его выдержал. Но и теперь старался помалкивать. Ни разу никому не пожаловался на сестер — ни дежурному врачу, ни управляющему. А пару раз — вот стыд-то! — даже поневоле присоединился к общим сальным шуточкам про «эти лежалые бревна».
При этом Джалу делал для несчастных стариков что мог. Если слышал стон, всегда откликался. Он работал в красном коридоре и отвечал за два десятка палат, но когда поступал вызов от больного из зеленого или синего коридора, а сестры не оказывалось на месте — а когда она оказывалась-то? — он всегда шел туда сам. Иной раз сестра намеренно не собиралась являться по вызову, полагая, что больной «капризничает». Тогда Джалу пробирался в палату тайком от нее. Поводы и впрямь были пустяковые. Но это ведь как посмотреть. Мистер Мартин не мог дотянуться до стакана с водой. Мисс Андерсон хотела перевернуться на живот. Когда больные ходили под себя, Джалу убирал за ними, обмывал их влажной губкой, переодевал. В такие мгновения старух всегда охватывал нестерпимый стыд. Джалу переживал за них и старался делать все молча и ненавязчиво.
Ему доводилось слышать, как отзываются о нем некоторые больные.
— Эй, сестра, не позволяйте этому черному уроду прикасаться ко мне! — визгливо крикнула мисс Андерсон, когда Джалу впервые заглянул к ней в палату. — Я его боюсь!
В душе Джалу все списывал на их возраст и не обижался.
— Ты который из двоих? — спросил его мистер Кларк однажды.
— Не понимаю вас, мистер Кларк.
— Ну… вас тут всего две обезьяны. Ты который? У тебя имя-то есть, чучело?
Джалу жалел мистера Кларка, ибо знал, что тот доживает свои последние дни. Когда его навещала дочь, Джалу всегда приносил им в палату свежезаваренный чай и бисквитные пирожные. Мисс Кларк часто плакала. А однажды он заглянул в палату и увидел, что та прикорнула у отцовской постели на табуретке. Джалу разыскал в служебке одеяло и укрыл ее.