Праведники
Шрифт:
— Уилл, успокойся… — подала наконец голос сама Тиша.
— Прошу прощения, но я не знаю никакого дворника… и никакого человека в бейсболке.
— Не рассчитывайте, что я этому поверю. Вчера вы отправили своего человека, чтобы он следил за нами. Было такое? Мы дважды натыкались на него и дважды сумели оторваться от слежки. В последний раз для этого нам пришлось прибегнуть к услугам мистера Каладзе. Он помог нам незаметно выбраться из дома, перед которым торчал ваш соглядатай. А через час после этого Каладзе был уже мертв. И нашли его в квартире у Тиши.
— Уилл, перестань же!
Но он
— Я могу лишь повторить, мистер Монро, что впервые слышу и о дворнике, и о человеке в бейсболке. Я никого и никогда не подсылал к вам. И кстати, ни разу и ни в чем вам не солгал. Ни разу. Когда вы набросились на меня из-за гибели того человека в Бангкоке, я не стал отрицать, что это, в частности, и на моей совести. Но я сказал, что та гибель стала следствием роковой ошибки. Когда мы с вами… — он помедлил, подбирая нужное слово, — виделись в прошлую пятницу, я не стал отрицать, что мы действительно удерживаем вашу супругу. Я всегда говорил вам только правду. И сейчас говорю: то, что произошло с вами на квартире у Товы Шайи, не имеет ко мне никакого отношения.
— А к кому же это, по-вашему, может иметь отношение? Если не вы убили дворника, то кто?
— Не имею ни малейшего представления. И между прочим, этот мой ответ должен напугать вас гораздо больше, чем если бы я признался в убийстве. Печальная участь этого дворника, кем бы он ни был, лишь доказывает, что тайные силы… теперь охотятся и за вами.
— Рабби Фрейлих, я думаю, вам стоит рассказать нам обо всем, что вам известно, — ровным голосом предложила Тиша. — Кое-что мы и сами знаем, но вам известно гораздо больше. И все мы понимаем, что времени на разгадывание кроссвордов у нас больше нет. Декада всепрощения подходит к концу. И тот, кто стоит за всеми этими убийствами, стремится закончить свою работу до исхода завтрашнего дня. Мы больше не можем позволить себе таиться друг от друга и друг друга подозревать. Мы должны действовать сообща. Скажите начистоту: что вам удалось сделать? Вы сумели остановить тех, кто совершает убийства?
Рабби опустил глаза и сначала медленно провел ладонью по широкому лбу, а потом ожесточенно стал тереть его, едва не смахнув при этом с головы ермолку. Вопрос Тиши попал точно в цель. Когда он вновь поднял на нее глаза, в них застыло выражение усталой обреченности.
— Нет… — еле слышно произнес он.
Тиша подалась к нему всем телом:
— Значит, убийства продолжаются и через двадцать четыре часа на земле может не остаться ни одного избранного. Кто знает, что случится вслед за этим… Доверьтесь нам, рабби. Мы в силах помочь вам, а вы можете помочь нам. Доверьтесь! Это ваш долг, в конце концов! Во имя Ха-Шема!
Во имя Всевышнего…
Это было предложение, от которого Фрейлих не мог отказаться. Уилл не знал, в чьей голове родилась эта идея — в голове Тиши, которая четко рассчитала, на что ей следует давить, или в голове Товы Шайи, которая искренне верила в то, что все живое в опасности. Впрочем, Уилл склонен был предполагать, что в эту минуту рядом с ним сидела именно Това Шайя. Да, она целых десять лет жила вне дома. Да, она каждый божий день ела свиные отбивные, щедро
— У нас почти не осталось времени, Това Шайя… — медленно проговорил рабби. Он впервые снял очки, и лицо его преобразилось, став еще более усталым и обреченным. — Мы делаем все, что в наших силах. Не уверен, что ты сможешь сделать больше. Впрочем… хорошо, я расскажу вам все, что вы хотите знать.
Он вдруг легко поднялся со стула и молча направился в прихожую. Там он водрузил на голову традиционную для хасидов шляпу с широкими полями, распахнул входную дверь и подал Тише и Уиллу знак следовать за ним.
На улице царила тишина. Совершенно непривычная для Нью-Йорка. Сколько ни оглядывался Уилл по сторонам, он не заметил ни одной машины. Очевидно, это еще одно ограничение Йом Кипур. В отдалении на тротуаре собралась небольшая кампания молодых хасидов в молитвенных шарфах. Погода стояла теплая, по прохожих почти не было и вообще нельзя было сказать, что в Краун-Хайтсе царит предпраздничная атмосфера. Весь этот квартал словно превратился в одну большую синагогу под открытым небом. Уилл мысленно поблагодарил Тишу за ее предусмотрительность — в своем новом наряде он не привлекал к себе лишнего внимания.
Они шли к синагоге. У Уилла было ощущение, что их ведут в клетку ко льву. Причем ведет сам лев.
К его удивлению, они миновали синагогу и остановились у соседнего дома, который смотрелся в Краун-Хайтсе несколько нелепо. Небольшой особнячок из красного кирпича постройки девятнадцатого века. Таких много в Оксфорде, но Уилл никак не ожидал встретить подобное здание здесь, в хасидской общине. Оки вошли в дом и сразу оказались в толпе. Впрочем, едва завидев рабби, люди тут же уступали ему дорогу. Уилл заметил, что их провожают удивленными взглядами. Сначала он принял это на свой счет, но потом вдруг понял: их шокирует присутствие Тиши.
Между тем сама Тиша наклонилась к уху Уилла и тихо сказала, что они находятся в доме великого ребе. Того, что почил два года назад. Этот особняк служил ему одновременно квартирой и, если так можно выразиться, офисом.
Вскоре они добрались до лестницы, которая вела на второй этаж. Людей здесь было гораздо меньше. Они стали подниматься.
«Сейчас мы угодим в ловушку…» — почти злорадно подумал Уилл.
На втором этаже рабби открыл перед ними какую-то дверь, но за ней оказался всего лишь коридор, в конце которого также виднелась дверь. Перед ней рабби вдруг остановился и сказал, обращаясь к Тише:
— То, что ты сейчас увидишь, может тебя неприятно удивить. Но знай, что это следствие сложившейся отчаянной ситуации. То, что ты сейчас увидишь, противоречит всем нашим правилам. Но знай, нам пришлось пойти на это. Надеюсь, что в первый и последний раз. Во имя…
— Пикуах нефеш, — закончила за него Тиша. — Я понимаю. В конце концов, речь идет о спасении человеческих жизней.
Рабби кивнул. Он был благодарен Тише за понимание. Помедлив еще с пару секунд, он наконец глубоко вздохнул, словно собираясь с духом, и решительно открыл дверь.