Праведные клятвы
Шрифт:
— Я знаю, кто это, — говорю я, опуская руку с телефоном на колени. — Его зовут Тимоти Летт.
— Вы уверены? — Генри возбуждённо берёт телефон, обрадованный этим прорывом.
— Хочу, чтобы ты нашёл его и узнал его адрес. Поможет ли тебе имя? — спрашиваю я.
— Да. — Он энергично кивает. — Возможно, мне потребуется ещё день, чтобы его отследить, потому что он действительно хорошо прячется в тени. Но я его найду.
— Уложись в один день, — говорю сквозь зубы.
Генри нервно кивает, прежде чем выйти.
—
Я смотрю на неё.
— Прошлое, — отвечаю.
Потому что даже Лесли я не доверяю своё прошлое.
Оно было погребено, и на его месте воздвигнута империя.
Или, по крайней мере, мне так казалось.
ГЛАВА 50
Хани
Дафна визжит от восторга.
— Да, да и ещё раз да! О боже! Если ты откроешь кафе и пекарню, это будет так мило. — Она хватает меня за руку. — Можно мне быть баристой?
Я бросаю на неё скептический взгляд.
— Ты умеешь делать кофе?
Она пренебрежительно машет рукой, и я поднимаю бровь.
— Ладно, хорошо. Я просто буду брать деньги у клиентов. У меня это отлично получается. — Она подмигивает.
Мы идём, взявшись под руку, в тёплых куртках, ведь холод уже вступает в свои права.
Я смеюсь.
— Но ведь это прогресс с тобой и Доусоном, верно? — Мы шагаем по городу к тату-салону, который она забронировала три месяца назад. Сегодня день записи, и она тащит меня с собой, потому что боится уколов. Опять же, я не понимаю, зачем ей татуировка, учитывая её страх, но кто я такая, чтобы осуждать путь Дафны.
— Может, и так, но мой отец до сих пор не выносит Доусона, — отвечаю я.
Она снова смеётся, всё ещё восхищённая историей о противостоянии, которую я ей рассказала.
— Признаюсь, мне нравится мысль, что Доусон не смог очаровать твоего отца. Это, наверное, было для него таким шоком.
Мы заходим в тату-салон, и над дверью звенит маленький колокольчик. Женщина на ресепшене улыбается и говорит, что нам нужно подождать десять минут. Стены покрыты великолепными работами — честно говоря, я впервые в таком месте.
— Ситуация не идеальная, но, думаю, маленькими шагами мы придем к цели, — признаюсь я, продолжая разглядывать искусство на стенах. Некоторые рисунки занимают всю руку, от драконов до гейш, но мне больше нравятся маленькие, утончённые дизайны.
— Возможно, но начинаю думать, что твой отец — настоящий суровый тип. Это, если честно, довольно горячо.
— Фу. — Моя кожа покрывается мурашками при мысли, что кто-то назвал моего отца «горячим». Дафна закатывает глаза и смеётся. Если бы только она знала, насколько смертельно опасен мой отец. Я умолчала о некоторых деталях в своих рассказах, чтобы скрыть этот факт.
В конце концов, мой взгляд останавливается на одном из рисунков, и он сразу привлекает меня. Он маленький, возможно, даже немного вульгарный, но мне нравится. Волна адреналина пробегает
— Знаешь… ты могла бы сделать тату со мной. Уверена, если она будет маленькой, мы сможем уговорить их вставить тебя в расписание.
— Татуировку? Я? — смеюсь я. Она кивает с ободряющей улыбкой.
— Живем только один раз, верно? И потом, для этого и существует лазерное удаление… если пожалеешь, просто удалишь.
— Я слышала, что это больнее, чем сама татуировка.
Она бледнеет.
— Ну, тогда убедись, что точно хочешь именно эту.
Разумно ли делать татуировку просто так, спонтанно?
Но, с другой стороны, я могу делать всё, что захочу.
Это мой выбор.
ГЛАВА 51
Хани
Я только что закончила готовить на кухне Доусона, когда слышу, как он заезжает в гараж. Он дал мне запасной ключ после той ночи, когда я осталась у него, и я решила немного его удивить. Хотя, возможно, его камеры видеонаблюдения, транслируемые на телефон, уже испортили этот сюрприз.
Доусон заходит с бутылкой красного вина, которая отлично подойдёт к пицце, которую я только что приготовила. Мне нужно прояснить, что лучшая пицца — это, на самом деле, рецепт моей nonna, а не та, что он заказывал для нас в кафе.
Его взгляд быстро скользит по мне, когда я снимаю фартук, и он подходит ближе. Он поднимает меня на руки, его поцелуй горячий и требовательный, его язык властно проникает мне в рот. Под моими пальцами я чувствую напряжение его мышц — это едва заметный признак того, что что-то произошло.
— Я бы мог привыкнуть к этому, — говорит он, убирая что-то с моего лица, и я понимаю, что это немного муки. — Ты хорошо смотришься на моей кухне.
— А ты хорошо смотришься в моей постели, — отвечаю я, и его взгляд темнеет. Доусон отстраняется, и я немного смущена. Я облокачиваюсь на столешницу и скрещиваю руки на груди, наблюдая за тем, как он сосредоточенно выкручивает пробку от бутылки.
— Всё в порядке? — спрашиваю я.
Он на мгновение замирает, прежде чем продолжить, и звук вынимаемой пробки раздаётся эхом по комнате.
— Просто рабочие дела.
— Тебе стоит быть конкретнее, потому что когда мой отец говорит «рабочие дела», это может значить, что он участвовал в перестрелке.
— Сомневаюсь, что в эти дни он делает это сам, — говорит он, явно отвлекаясь.
— Доусон, — нетерпеливо говорю я. Он тяжело вздыхает и облизывает губы. Что-то явно его беспокоит. — Ты можешь мне рассказать обо всём.
— Этим уже занимаются. Я хочу эгоистично насладиться этим вечером с тобой. Пожалуйста.
Меня сразу же разоружает это «пожалуйста». Я хочу настаивать, но его мысли явно в смятении. Если я смогу отвлечь его, дать ему немного покоя, то с удовольствием возьму на себя эту роль.