Правила для радикалов
Шрифт:
Многие капитаны чувствуют себя вынужденными «развлекать» вас непрекращающимся потоком словесного мусора.
«Вам будет интересно узнать, что этот самолёт полностью загруженным весит бла-бла тонн».
Вам совершенно всё равно. Или: «По нашему плану полёта мы пролетим над Базикусом, штат Огайо, а затем над свалкой», — и т.д. и т.п.
Однако в моей поездке капитан самолёта затронул опыт многих пассажиров и действительно наладил общение.
В разгар своего «развлекания» он прокомментировал: «Кстати, к вашему сведению: когда мы получим разрешение
Можно было услышать такие комментарии, как: «О, да ладно — он, должно быть, шутит».
После объявления разрешения и сигнала к взлёту пассажиры по всему самолёту стали смотреть на часы.
Через примерно 25 секунд до взлёта пассажиры обращались друг к другу со словами: «Ты веришь в это?»
Очевидно, что, как и следовало ожидать, многих пассажиров в своё время волновал вопрос о том, сколько километров может проехать автомобиль на данном количестве бензина.
Педагоги согласны с именно такой концепцией коммуникации, хотя её используют немногие учителя.
Но ведь настоящих учителей в этой профессии совсем немного.
Лидер среди учителей очень личным путём достигает этой степени понимания и опытности: «Когда у него есть опыт жизни».
«Ньюман говорил нам: читайте Гомера и Горация во что бы то ни стало; питайте ум, глаз и слух их образами, языком и музыкой, но не надейтесь понять, о чём они говорят, раньше, чем вам исполнится сорок лет.
Впервые эта истина открылась мне более тридцати лет назад в один из декабрьских дней, когда я шёл по дороге из Аржентьера в Шамони после снегопада, и вдруг из бездны бессознательной памяти в моём сознании всплыла строка Вергилия, и я стал повторять: „Sed iacet aggeribus niveis informis et alto Terra gelu“.
Я читал эти слова в школе и, несомненно, легкомысленно переводил их как „земля лежит бесформенная под сугробами и глубокой наледью“; но вдруг, когда перед глазами возникла снежная картина, я впервые понял, что имел в виду Вергилий под эпитетом informis — „бесформенный“, и как прекрасно он описывает работу снега, который буквально делает мир бесформенным, размывая чёткие контуры крыш и карнизов, сосен, скал и горных хребтов, лишая их определённости форм и очертаний.
И всё же сколько раз до этого дня я читал эти слова, не понимая, что они на самом деле означают! Дело не в том, что слово informis ничего не значило для меня, когда я был студентом; но оно значило гораздо меньше, чем его полное значение.
Личный опыт был необходим для настоящего понимания». — Сэр Ричард Ливингстон, «Об образовании», Нью-Йорк, 1945, стр. 13.
Время от времени меня обвиняют в грубости и вульгарности, потому что я использую аналогии с сексом или туалетом.
Я делаю это не потому, что специально хочу шокировать, а потому, что есть определённые переживания, общие для всех, и секс и туалет — два из них.
Более того, все интересуются этими
Трём женщинам: одной американке, одной британке и одной француженке, — задают вопрос: что бы они сделали, если бы оказались потерпевшими кораблекрушение на необитаемом острове с шестью изголодавшимися по сексу мужчинами?
Американка сказала, ночью она бы пыталась спрятаться и построить плот или подавала дымовые сигналы, чтобы спастись.
Британка сказала, что выберет самого сильного мужчину и поселится с ним в одной комнате, чтобы он мог защитить её от остальных.
Француженка недоумённо подняла голову и спросила: «В чём проблема?»
Поскольку люди понимают только с точки зрения своего собственного опыта, организатор должен иметь хотя бы поверхностное представление об их опыте. Это не только способствует общению, но и укрепляет личную идентификацию организатора с другими и облегчает дальнейшее общение.
Например, в одной общине жил греко-православный священник, которого мы будем называть здесь архимандритом Анастополисом.
Каждую субботу вечером он посещал местные таверны, а шесть членов церкви следовали за ним.
После нескольких часов пьянства он внезапно застывал и становился настолько пьяным, что его парализовывало.
В этот момент шестеро его верных людей, подобно носильщикам гроба, несли его по улицам обратно в безопасное место, в его церковь.
С годами он стал частью опыта сообщества, фактически живой легендой. Разговаривая с кем-либо в этом районе, вы не могли бы сообщить о том, что что-то было не в своей тарелке, в прострации, не сказав «очумел как архимандрит».
Ответом был бы смех, кивание головами: «Да, мы знаем, что вы имеете в виду», — но ещё и близость обмена общим опытом.
Когда вы пытаетесь общаться и не можете найти ту точку в опыте собеседника, в которой он может воспринять и понять, тогда вы должны создать этот опыт для него.
Я пытался объяснить двум штатным организаторам на тренинге, что их проблемы в сообществе возникли из-за того, что они вышли за пределы опыта своих людей: когда вы выходите за пределы чьего-либо опыта, вы не только не общаетесь, вы вызываете путаницу.
У них были серьёзные, интеллигентные выражения на лицах, и они словесно и визуально соглашались и понимали, но я знал, что на самом деле они не понимали и что я не общался.
Я не вникал в их опыт.
Поэтому я должен был дать им опыт.
Мы в это время обедали в ресторане.
Я обратил их внимание на меню обеда, в котором перечислены восемь позиций или комбинаций, и все они пронумерованы. Блюдо № 1 — яичница с беконом, картофель, тосты и кофе; блюдо № 2 — что-то ещё, а блюдо № 6 — омлет с куриной печенью.
Я объяснил, что официант по своему опыту должен немедленно перевести любой заказ в сопровождающий его номер.
Он услышит слова «яичница с беконом» и т.д., но в его голове уже щёлкнет «блюдо 1».