Правила первокурсницы

Сокол Аня

«Его выбрали», — как-то сказал мне кузен, но тогда я истолковала его слова совсем иначе.

— А потом… — парень внезапно замолчал.

— Все пошло не так? — уточнила Цецилия.

— Именно. Оружейник погиб. Альберт решил облагодетельствовать Льеж. Никак не получалось забрать у Иви инструментарием, обыски в комнатах, демоны…

— Что-то не больно подельники тебя слушаются, — с презрением сказала Гэли. — То опекун Мэрдока решит помочь Иви осиротеть, то Альберт потравить народ.

— Ты что-то путаешь. Они мне помогают, а не подчиняются. Да и к тому же, если ты помнишь,

я сам был немного занят. Учился на мага, которым мне никогда не суждено стать, — не менее горько ответил Вьер.

— Ещё бы не помнить, — подруга снова отвернулась. — Ну и чего ты этим всем добился? Этого? — Она выглядела камеру, чёрные решетки, пол. — А твой неимоверно щедрый подарок Иви, эта чёрная железка валяется сейчас в пыли у первого форта, они даже не стали её поднимать, просто перешагнули…

— Хватит, — скомандовала целительница. — Как дети малые.

— А что ещё нам обсуждать? — посетовал тиэрец, — при ней. — И сам же тебе ответил: — Только прошлое. Неудавшиеся планы и непораженные цели.

— Грустно это, — Мэри отошла к противоположной стене камеры, — лучше уж молчать.

И мы снова замолчали. На этот раз надолго. Даже степнячка ни разу не спросила у Вьера, как он себя чувствует и на какое время запланировал свою смерть. Я прошлась из угла в угол, стараясь разогнать кровь, два раза наткнулась на Цецилию и два раза обошла ее. Согреться все никак не удавалось, ступни уже давно заледенели и потеряли чувствительность.

Минута уходила за минутой. Я попыталась сосредоточиться на стенах, например, пересчитать неровности камней. Как там его назвал Мэрдок? Базальт?

— А чем думаешь? — тихо спросила целительница и сжала и разжала пальцы, видимо, как и я пытаясь согреться. — У тебя такое странное выражение лица.

— Думаю о том, что с тех пор, как приехала в Академикум, я посещаю темницы завидной регулярностью, и куда чаще, чем модные лавки или библиотеку.

Цецилия снова сжала и разжала ладони, пожалуй, даже излишне нервно, словно жеманная девица веер.

— Ну и как ощущения?

Вот только она не была жеманной девицей. Она сжала и разжала правую ладонь, в которой внезапно появился небольшой пузырек. Девы, тот самый пузырек, что дал ей Вьер. Тот самый, что раздавил князь.

Думал, что раздавил.

Перед глазами замелькали картинки воспоминания.

Вот я слышу, как Мэри кричит: «Давай!» и останавливает время.

Девы, а зачем она кричит? Зачем предупреждает всех и каждого о том, что что-то готовится?

Вот крик сменился отчаянным броском целительницы, и все же недостаточно стремительным, раз секунду спустя стекло треснуло под сапогом князя.

«Не обязательно иметь оружие, чтобы им угрожать», — как-то сказала мне степнячка о своем блефе.

И она снова блефовала, на глазах у всех напав на князя с каким-то другим пузырьком. И этот блеф удался. Она спрятала козырь в рукав. Козырь, которого, как уверен противник, у неё уже нет.

Я открыла рот, женщина снова сжала ладонь, и пузырёк исчез.

— Это производит впечатление, — ответила я, и целительница рассмеялась.

— Что это? — раздался крик.

Мы повернули голову и увидели, как Мэри

нервно задирает рукава кофты.

— Что это? — снова закричала девушка и провела рукой по коже.

Мне не нужно было видеть, чтобы понять, что её так напугало. На тыльной стороне ладони девушки проступал пока ещё не очень яркий, но вполне угадываемый рисунок чешуи.

— Нет-нет-нет! — закричала сокурсница, и за этим криком мы не услышали, как щелкнул замок, как скрипнула дверь темницы.

— Мэри, — позвала Цецилия, когда девушка принялась остервенело чесать руки.

Рисунок чешуи уходил под рукав на плечо и выше. Мэри коснулась шеи, в ее взгляде была самая настоящая паника и молчаливый вопрос. Я отрицательно покачала головой. Шея девушки была чистой. Я хотела сказать ей что-то успокаивающее и наверняка бесполезное, но ощутила колеблющийся огонек пламени и лишь потом услышала шаги. Кто-то решил посетить нашу темницу. Интересно, кто? Для экскурсий поздновато, а для ревизии попечителей рановато.

— Да, оно на плечах и на спине, — спокойно подтвердила Цецилия, когда дочь травника спустила платье с плеча, нисколько не заботясь о приличиях.

Шаги приблизились, коридор между камерами посветлел.

— Я… умру? — едва слышно спросила Мэри.

Понимание неизбежного настигло ее не в ангаре Академикума, когда она стирала с рук коричневую жидкость, а здесь в темной и сырой камере. Она знала, что это означало, знала, что может заболеть, даже скорей всего заболеет, но она отодвинула от себя это знание, отвернулась от него, как от калеки просящего милостыню на площади. А сейчас отворачиваться стало невозможно. Произошедшее налетело на нее со скоростью локомотива и едва не опрокинуло навзничь. Это тяжело, знаю по себе.

— Да, умрешь, — неожиданно ответил Вьер. — Но у меня для тебя есть и хорошая новость. Вряд ли ты умрешь от коросты. Вряд ли ты проживешь достаточно долго, чтобы умереть от нее.

Он снова тяжело дышал и хватался рукой за бок.

Сперва я увидела покачивающуюся лампу, а потом и очередного одержимого, который остановился между нашими камерами. Лакей из банка, — вспомнила я этого демона. Тот, кто там много знал о Муньерах. За первым демоном шли еще трое. Мужчина в костюме посыльного, дворецкий Дидье и рыжеволосая женщина. По одному на каждого пленника, если не считать бывшую подругу.

Мэри судорожно вздохнула и натянула платье обратно на плечо, по ее лицу текли слезы, которые она даже не пыталась стереть. Гэли медленно поднялась, не сводя взгляда с одержимых. И было в ее глазах что-то странное и знакомое одновременно, что-то чего там быть не могло.

Звякнули ключи, лакей открыл клетку Вьера и передал связку дворецкому.

— На выход! — скомандовал тот, открывая нашу с Цецилией камеру и передавая ключи мужчине в костюме посыльного. — Да, поживее.

Лакей рывком поднял с пола Вьера. Цецилия вышла первой, я последовала за ней, пока демон выпускал Мэри. Но стоило ступить в коридор, как правую лодыжку свело от холода, и я схватилась за решетку, чтобы не упасть. На лице Дидье не дрогнул ни один мускул. Степнячка взглянула с беспокойством и подставила мне плечо.