Правила подводной охоты
Шрифт:
— Не мои проблемы. У меня вообще катетера нет. Я акустик, белая кость. Я мину засек? Засек. Теперь пусть Краб работает.
— Не подпустит она к себе, — вздохнул Краб. — Ну, может метров на десять, не ближе.
— Не подпустит, — подтвердил Куст. — У нее нервы на взводе, поскольку достойной цели рядом нет, а мы крутимся под боком. Один алгоритм велит взрываться, другой запрещает. Дилемма.
— И что? — осторожно спросила Рипли.
— Да ничего, — фыркнул Краб. — Жахнуть может в любой момент. Эти «Берты» вообще психованные. «Майкрософт», одним словом.
Жаб
— Так, — твердо сказал он. — Хорош цену себе набивать. Я ведь по морде по твоей вижу, что решение у проблемы есть. Ты мне условия решил ставить?
— А чего твоя кухарка уставщину вводит? — в голосе Куста послышались нотки обиды.
— Хочешь, чтобы я тебе кое-что другое ввел? — интонации взводного снова сделались зловеще-змеиными.
— Барракуда, — сквозь зубы процедил акустик и опустил глаза.
— Ну? — Жаб взял его пальцами за плечо.
Командир был похож на сжатую пружину. Нет, на мину, готовую взорваться. Или даже на донную платформу с рисунка на стене кабинета. Тихий, внешне спокойный, но готовый вспылить с непредсказуемыми последствиями для окружающих. Я был поражен, как они отличаются друг от друга — акустик и Жаб. Вроде не очень большая разница в возрасте, и опыта достаточно у обоих, но взводный превосходил акустика, как бог тварь дрожащую. Неужели офицерские погоны дают такое немыслимое превосходство?
— Ну, есть один способ, — произнес Куст. — У «Берты» майкрософтовские мозги, а у них с многозадачностью туго. В бою я не пробовал, но на симуляторе мне удавалось довести такой мозг до состояния полной и окончательной невменяемости.
— Как?
— Есть такая штука, как ложная цель.
— Знаю, — кивнул Жаб. — Но надо быть идиотом, чтобы ее сейчас применить. Мина нервничает и, если почувствует в пределах досягаемости крупную цель, рванет не задумываясь.
— Не рванет, — Куст поднял взгляд. — Я малость усовершенствовал эти буйки, теперь программа имитирует рыбацкий катер, а не тяжелый танкер, причем меняет амплитуду сигнала и фазу, создавая у мины иллюзию движения цели, хотя буек стоит на месте.
— А смысл? — Жаб отпустил плечо собеседника.
— Ну, представь себя на месте мины, — фыркнул акустик. — Ты слышишь сначала один рыбацкий катер, затем второй, третий, пятый, десятый. Каждая из целей, да и все вместе, слишком скромны для взрыва, но отнимают у тебя массу вычислительных ресурсов на просчет траекторий. Все двигаются под разными углами и разными скоростями, тебе постоянно надо за ними следить, чтобы не пропустить что-нибудь важное.
— Но у «Берты» большая вычислительная мощность.
— И все-таки ограниченная. Слава богу, наши предки так и не раскошелились на применение в биотронике квантовых алгоритмов.
— Не нравится мне твой план, — вздохнул взводный. — Вялый он какой-то.
— Не нравится, не кури, — улыбнулся Куст. — Все будет нормально.
Я не понял, при чем тут план и курение, но тут же до меня дошло, что план может быть производной от английского «plant», то есть трава. Значит, охотники даже не скрывают от начальства, что курят
— У меня есть в запасе один фокус, который на симуляторе срабатывал каждый раз, — добавил Куст. — Два буйка ложных целей у меня особенные. Чабан написал программку, которая имитирует внезапное раздвоение целей и движение их по сложным, даже физически невозможным траекториям. Мина, загруженная просчетом десятка целей, начинает считать и эти, отчего сходит с ума раньше, чем дает команду на взрыв. А тут и Краб на подхвате. Щелкнет своей хромированной клешней, и все.
— А вдруг система не зависнет? — нахмурился Жаб.
— Броня «Ксюхи» выдержит взрывную волну.
— Об этом даже не думай! Если Одессу сметет, я тебя прямо здесь утоплю.
— Тогда мой план не так уж плох.
— Ладно. Согласен. Сколько времени у тебя уйдет на запудривание мине мозгов?
— От получаса до двух часов сорока минут.
Услышав это, Краб зло сплюнул в песок.
— И мне все это время надо будет болтаться под водой? — спросил он.
— Нет, — язвительно сказал Куст. — Посидишь на бережку, позагораешь. А потом, когда мина крякнет, не спеша наденешь скафандр и лениво пойдешь щелкать клешнями.
— Иди ты сам! — вспылил Краб. — Газового аппарата хватит только на сорок минут.
— А у тебя что, катетер отсох? — развеселился акустик.
Сапер не ответил, снова сплюнул и залез по лесенке к нам на броню.
— Сколько человек тебе понадобится, кроме Краба? — спросил Жаб.
— Чем больше, тем лучше. У салаг первый допуск, у кухарки, насколько я знаю, нулевой. Значит, они пусть с газовыми аппаратами запускают буйки. А Краб в это время с жидкостным снаряжением подберется к краю расщелины и там прикинется булыжником. Потом поглядим.
От такой расстановки сил боевая лихорадка вновь начала накатывать на меня волнами. Теперь уже не осталось ни малейших сомнений в том, что через несколько минут мне придется принять участие в серьезной и совсем не учебной операции.
Жаб посмотрел на нас снизу вверх, прикрыв лицо ладонью. Я уже был готов подчиняться ему, как собака.
— Всем, кроме Куста, строиться на броне! — неожиданно рявкнул он, направляясь к амфибии.
Мы с Пасом первыми вытянулись по струнке, Рипли тоже оставила в покое бинокль и встала левее нас. Краб лениво втиснулся между мной и Рипли, чтобы отделение стояло по ранжиру. Жаб загрохотал ботинками по скобам лестницы и через секунду с неожиданной легкостью взлетел на броню.
— Смирно! — прохрипел он. — Вольно.
Я отставил ногу и закинул руки за спину, чувствуя, как кровь все сильнее разгоняется по жилам.
— Итак, слушайте боевое задание. — Жаб принялся прохаживаться вдоль кромки крыши, заставляя нас поворачивать головы, чтобы уследить за ним. — Рипли, под твоим началом салаги должны установить сеть ложных целей. Места установки я буду называть по полярным координатам, центром координат считается моя кабина. Ясно?
— Так точно! — по-уставному ответила наша начальница.