Правило четырех
Шрифт:
— У них есть другие мои отчеты, — невнятно бормочет Пол. — У них есть отчеты Билла.
— Никаких отчетов они от тебя не получали. — Тафт открывает ящик стола и достает стопку бумаг. — И от Билла, разумеется, тоже.
— Вам их не обмануть. Вы не публиковались по «Гипнеротомахии» более двадцати пяти лет. Вы даже не работаете с ней.
Тафт качает головой:
— Я уже отослал в «Ренессанс куотерли» три предварительных наброска статьи. Моя вчерашняя лекция привлекла необходимое внимание. Я уже
Письма Билла… Эти двое, Стайн и Тафт, должно быть, давно подбирались к исследованиям Пола, ненавидя и подозревая друг друга.
— У него есть заключение с выводами, — говорю я, видя, что Пол совершенно растерян. — Он никому не говорил о них.
Удивительно, но Тафт реагирует на мои слова почти равнодушно.
— У тебя есть выводы, Пол? Ты так быстро добился успеха? Чему же мы обязаны таким прорывом?
Он знает о дневнике.
— Это вы подсунули дневник Биллу, — шепчет Пол.
— Вы понятия не имеете о том, что он сделал, — говорю я.
— А ты такой же безумец, как и твой отец. — Тафт смотрит на меня. — Думаешь, если мальчишка смог разгадать значение дневника, то это не по силам мне?
Взгляд Пола мечется по комнате.
Я пожимаю плечами:
— Отец считал вас глупцом.
— Твой отец умер, так и не дождавшись своей музы. — Он смеется. — Открытия делают не те, кто ждет вдохновения, а те, кто подчиняет себя дисциплине. Твой отец никогда не слушал меня и пострадал за это.
— Он был прав, а вы ошибались.
Пламя ненависти вспыхивает в глазах Тафта.
— Тебе нечем гордиться, мальчик. Все знают, как он кончил.
Я бросаю взгляд на Пола, не понимая, на что намекает это чудовище, но наш друг уже отошел от стола и стоит у книжной полки.
Тафт подается вперед.
— Его трудно винить. Неудачник, опозоренный… А то, что научный мир отверг его книжку, стало последним ударом.
У меня нет слов.
— Его не остановило даже то, что в машине был сын. Весьма показательно, — продолжает Тафт.
— Это был несчастный случай…
Тафт улыбается, и мне видятся за этой улыбкой тысячи острых зубов.
Я делаю шаг вперед, и край стола упирается в шрам на ноге. Чарли пытается остановить меня.
— Вы виноваты в его смерти!
Мой крик наполняет комнату.
Тафт медленно поднимается и выходит из-за стола.
— Том, осторожнее, он тебя провоцирует, — негромко говорит Пол.
— Он сам предпочел умереть.
Я толкаю его изо всех сил, и он тяжело, всем весом, падает на пол. Пол под ногами дрожит. Мир как будто раскалывается: крики, вспышка света, туман перед глазами. Чарли тянет меня назад.
— Хватит!
Я пытаюсь вырваться, но Чарли сильнее.
— Хватит! — настойчиво повторяет он, обращаясь к стоящему над Тафтом Полу.
Поздно.
— Держитесь подальше от Тома, — предупреждает Чарли, выставляя руку.
Пол, не обращая на нас никакого внимания, ищет что-то на полках. Тафт останавливается и, опомнившись, тянется к телефону.
Чарли дергает меня за руку:
— Быстрее! Надо смываться!
Тафт набирает короткий номер.
— Полиция, — говорит он, не отводя от меня глаз. — На меня напали в моем же кабинете. Прошу приехать.
Чарли толкает меня к двери.
В этот же момент Пол бросается к открытому сейфу и выгребает содержимое. Книги и стопки бумаг летят на ковер. Не удовлетворившись этим, он начинает срывать полки, а затем, схватив какие-то папки, выскакивает за дверь, даже не взглянув на нас с Чарли.
Мы устремляемся за ним. Тафт выкрикивает наши имена. Его голос эхом разносится по пустому коридору.
Мы бежим к темным подвальным ступенькам, когда дверь вверху распахивается и нам в лицо бьет порыв холодного воздуха.
— Оставаться на месте! — кричит полицейский, спускаясь по узкой лестнице.
Мы замираем.
— Полиция кампуса! Не двигаться!
Пол смотрит через мое плечо в дальний конец коридора.
— Делай, что говорят, — шипит на него Чарли.
Но я уже знаю, что привлекло внимание Пола. В конце коридора, за хлипкой деревянной дверью находится дворницкая, из которой можно попасть в туннель.
— Там небезопасно, — тихо говорит Чарли, подвигаясь к Полу. — Ремонтники…
Сочтя движение Чарли за попытку бегства, один из прокторов торопливо сбегает по лестнице. В этот же миг Пол срывается с места и мчится к дворницкой.
— Стой! Туда нельзя!
Но Пол уже отбрасывает дверцу и исчезает в проеме.
Чарли не тратит время на раздумье и, прежде чем прокторы успевают добежать до нас, несется вслед за ним. Я слышу глухой стук и его голос:
— Пол!
— Выходите оттуда! — ревет у меня за спиной полицейский.
Ему никто не отвечает.
— Надо вызвать…
Закончить он не успевает, потому что из бойлерной доносится вдруг сильное шипение, и я сразу понимаю, что случилось: внизу лопнула паровая труба. И только теперь мы слышим крик Чарли.
Люк зияет передо мной черной пустотой, и я прыгаю наугад. От удара о землю во мне срабатывает какой-то механизм, и в кровь мгновенно впрыскивается изрядная доза адреналина. Боль затихает, не успев распространиться. Я заставляю себя подняться. Где-то далеко стонет Чарли, и я иду на стон, не обращая внимания на приказы прокторов. Наконец до одного из них доходит, в чем дело, и он, опустившись над люком, кричит: