Правители тьмы
Шрифт:
Он выбрался из редута и направился вдоль линии к следующему опорному пункту Дьендьосцев. Иштван хотел бы, чтобы у его соотечественников было достаточно людей, чтобы перекрыть всю линию через лес, который они удерживали. Они этого не делали, особенно зимой, когда пребывание на улице в одиночестве могло так легко привести к замерзанию до смерти.
"Капитан - довольно хороший офицер", - сказал Лайос.
"Да, это он", - согласился Иштван, и все остальные ветераны отделения тоже присоединились к нему. Лайош испустил небольшой
Кун сказал: "Если мы сможем сохранить то, что имеем сейчас, когда война закончится, мы одержим величайшую победу над Ункерлантом почти за триста лет".
"Это факт?" Сказал Иштван, и Кун кивнул таким образом, что это было не просто фактом, это был факт, который должен был знать любой по эту сторону слабоумия. Иштван послал своему капралу взгляд, чуть менее теплый. Кун ответил ему тем же: на этот раз не так открыто, потому что Иштван был выше его по званию, но, тем не менее, безошибочно.
Сони принюхался, ни за что на свете, как гончая, берущая след. "Идет еще снег", - сказал он. "Тоже недолго. Ты можешь почувствовать ветер".
У Иштвана было много практики в том, как самому определять погоду. Он пару раз открыл и закрыл рот, как будто брал кусочки из воздуха. Холод ветра - ветра, который внезапно усилился - ощущение влаги, которую он нес с собой… Он кивнул. "Да, мы за это. Приближается с запада, сзади нас".
"Дует прямо в лица ункерлантцам", - сказал Сони. "Кажется позором не попасть в них, когда у нас есть такое преимущество. Мы могли бы быть подобны горным обезьянам, исчезнувшим еще до того, как они узнали о нашем существовании ".
"Да, я вижу сходство, все верно". Кун вставил колкость с самодовольной ухмылкой. Сони сердито посмотрел на него. Иштван удерживал их двоих от ссор хуже, чем они обычно делали.
Правы ли вы насчет нанесения удара или нет, Сони был прав насчет шторма. В ту ночь дул ветер, снег кружился вокруг деревьев и сквозь их ветви, пока Лайос, стоявший на страже, не пожаловался: "Как я должен что-то видеть? Король Свеммель и весь его двор могли бы быть там, пить чай при свете звезд, и я бы не узнал об этом, если бы они не пригласили меня выпить немного."
"Если бы Свеммель был где-то там, он бы пил спиртное". Иштван говорил с большой убежденностью. "А сын шлюхи никого не пригласил бы разделить с ним". Но он мог видеть не дальше Лайоса. Если ункерлантцы собирались в лесу неподалеку, он мог не знать об этом, пока не стало слишком поздно. Он мог и не знать, но Кун знал. Он вытряхнул бывшего ученика мага из его спального мешка.
"Чего ты хочешь?" Раздраженно спросил Кун, зевая ему в лицо.
"У тебя есть та маленькая магия, которая говорит, когда кто-то движется к тебе", - ответил Иштван. "Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время ее использовать?"
Кун посмотрел на снежную бурю и кивнул, хотя и предупредил: "Заклинание не скажет, являются ли люди, за которыми оно следит, друзьями или врагами".
"Просто действуй", -
"Что ж, в этом ты наверняка прав", - признал Кун и сотворил крошечное заклинание. Мгновение спустя он повернулся обратно к Иштвану. "Ничего, сержант. Помните, снег доставляет ункерлантцам столько же хлопот, сколько и нам."
"Хорошо". Иштван быстро кивнул, чтобы скрыть свое облегчение. Он знал, что не должен был испытывать такого облегчения; это было не подобает мужчине из расы воинов. Но даже человеку из расы воинов можно было бы простить нежелание ждать и принять удар от врага.
Кун сказал: "Мы переживем еще один день. Этого хватит". Сам он звучал не слишком свирепо, но Иштван не упрекал его.
***
Теперь, когда Ванаи осмелилась еще раз выйти на улицы Эофорвика, она пожалела, что не может найти несколько книг, написанных на классическом каунианском. Но они давно исчезли из всех книжных магазинов, торгующих как новыми, так и подержанными томами: альгарвейцы запретили их. Рыжеволосые намеревались уничтожить каунианство еще до того, как они начали уничтожать каунианцев.
Ванаи подозревала, что могла бы заполучить некоторые из них, если бы знала, каким книготорговцам доверять. Но она не знала, и ей не хотелось задавать вопросы, которые могли привлечь к ней внимание. Она довольствовалась фортвежскими книгами.
Мое волшебство делает меня похожей на фортвежанку, подумала она. Даже Эалстан почти все время видит меня такой. Я почти все время говорю по-фортвежски. Люди называют меня Тельбергом, как будто я действительно фортвежец. Я все еще ванаи?
Всякий раз, когда она смотрела в зеркало, на нее смотрели ее старые знакомые черты. Ее колдовство не изменило того, как она видела себя. В зеркале у нее все еще была светлая кожа, удлиненное лицо с прямым носом и серо-голубые глаза. Но даже в зеркале ее волосы были черными. Как и любой каунианин с крупицей здравого смысла, она покрасила волосы, чтобы альгарвейцам было труднее разгадать ее маскировку.
Я все еще ванай, если мир знает меня как Телберге? Если мир знает меня как Телберге достаточно долго, начнет ли ванаи внутри меня умирать? Если Алгарве выиграет Дерлавейскую войну, мне придется оставаться телбергом до конца своей жизни?
Она не хотела думать о подобных вещах, но что она могла с этим поделать? Если альгарвейцы выиграют войну, останется ли Эофорвик потрепанным, а его жители - даже настоящие фортвежцы - тощими до конца ее жизни? Она тоже не хотела думать об этом, но это было похоже на правду.
Многие граффити с надписью "СУЛИНГЕН" были закрашены, но Ванаи знала, что означают прямоугольники свежей побелки. Она яростно улыбалась каждый раз, когда видела их. Альгарвейцы расклеили объявления о наборе в бригаду Плегмунда повсюду, где только могли, словно для того, чтобы скрыть важность поражения, которое они потерпели от фортвежцев и, возможно, от самих себя.