Правители тьмы
Шрифт:
"Это правда", - мрачно сказал врач. "Кристалломанты ни до кого там не могут дотянуться, а ункерлантцы до хрипоты кричат о победе. Ни слова о цене, которую мы заставили их заплатить ".
Спинелло выругался. Альгарвейцы пробились в Сулинген прошлым летом - пробились в него и больше никогда оттуда не пробивались. К югу за рекой Волтер лежали холмы Мамминг, полные киновари, из-за которой драконий огонь горел так жарко и неистово. Взять Зулинген, взять штурмом Вольтер, захватить шахты в горах - все это казалось таким простым.
Так
"Я надеюсь, что они снова отправят меня на запад в отчаянной спешке", - сказал Спинелло, и врач закатил глаза. Спинелло указал на шкаф в дальнем конце комнаты. "Меня тошнит от этих проклятых больничных белых халатов. Моя униформа там?"
"Если вы имеете в виду тот, в котором вы прибыли сюда, майор, то нет", - ответил врач. "Этот, как я надеюсь, вы поймете, несколько потрепан. Но форма майора действительно ждет вас, да. Одну минуту. Он подошел к шкафу, положил руку на защелку и тихо пробормотал. "Вот. Теперь она откроется от твоего прикосновения. Мы не могли допустить, чтобы ты сбежал, прежде чем ты был даже близок к исцелению ".
"Полагаю, что нет", - признал Спинелло. Они знали его, все верно. Он подошел к шкафу и дернул засов. Он действительно открылся. Раньше так не получалось; он пытался много раз. Со скрипом сухих петель дверь тоже открылась. Там на крючках висели туника и килт строгого военного покроя. К его гордости, на тунике была прикреплена перевязанная лента. Он имел право на эту ленту, и он будет ее носить. Он снял мешковатую одежду из лазарета и надел форму. Она тоже была мешковатой, достаточно мешковатой, чтобы разозлить его. "Неужели они не могли найти портного, который не был бы пьян?" он сорвался.
"Это скроено по вашей мерке, майор", - ответил врач. "Я бы сказал, по вашей прежней мерке. Вы потеряли много плоти с тех пор, как были ранены".
"Так много?" Спинелло не хотел в это верить. Но он также не мог назвать врача лжецом.
Также в шкафу висела широкополая шляпа с ярким пером какой-то птицы из тропической Шяулии, торчащим из-за кожаной ленты. Спинелло надел ее. Во всяком случае, его голова не съежилась. Это было облегчением.
Врач сказал: "У меня в сумке на поясе есть зеркало, если вы хотите посмотреть на себя. Мы не многих держим в лазаретах. Они могут привести в смятение таких пациентов, как вы, и они могут сделать кое-что похуже, чем привести в смятение других, тех, кому не повезло получить ранения в голову."
"Ах". Размышлений об этом было достаточно, чтобы Спинелло решил, что в конце концов он вышел не таким уж плохим. Непривычно тихим тоном он сказал: "Да, сэр, если вы будете так добры".
"Конечно, майор". Врач достал его и поднял вверх.
Спинелло тихо присвистнул. Он
Фыркнув, доктор убрал зеркало. "Ты достаточно здоров, все в порядке", - сказал он. "Возвращайся на запад и терроризируй женщин ункерлантер".
"О, мой дорогой друг!" Спинелло закатил глаза. "Более невзрачных людей вы бы никогда не хотели видеть. Почти все они построены как кирпичи. Мне повезло больше, когда я был на оккупационной службе в Фортвеге. Этой маленькой светловолосой каунианке не могло быть больше семнадцати, - его руки изобразили в воздухе песочные часы, - и она сделала бы все, что я захочу, и я действительно имею в виду что угодно.
"Сколько раз ты рассказывал мне о ней с тех пор, как был на моем попечении?" - спросил врач. "Ее звали Ванаи, и она жила в Ойнгестуне, и..."
"И каждое слово в этом тоже правда", - возмущенно сказал Спинелло. Он достал из шкафа плащ и накинул его, затем разобрался с туфлями и чулками. К тому времени, как он закончил одеваться, он задыхался; он слишком долго пролежал на спине. Но он отказывался признаваться, насколько измотан, даже самому себе. "Итак, тогда - через какие формальности я должен пройти, чтобы покинуть ваше логово здесь?"
Он вручил справку о выписке медсестре на этаже. После того, как она подписала ее, он передал ее на сестринский пост внизу. После того, как кто-то там подписал ее, Спинелло вручил ее солдату в дверях. Мужчина занял мягкую позицию с коротким заколотым правым рукавом мундира. Он указал вдоль улицы и сказал: "Пункт назначения находится в трех кварталах в той стороне, сэр. Вы можете дойти пешком?"
"Почему? Это испытание?" Спросил Спинелло. Скорее к его удивлению, однорукий солдат кивнул. Он понял, что в этом есть определенный смысл: вы могли запугать врача, чтобы тот выдал вам справку, но никому, кто не мог пройти трех кварталов, не было никакого дела до выхода на фронт. Солдат подписал удостоверение довольно разборчиво. Спинелло спросил его: "Вы были левшой ... раньше?"
"Нет, сэр", - ответил парень. "Я получил это на Фортвеге, совсем недавно. У меня было два с половиной года, чтобы научиться делать все заново".
Кивнув, Спинелло впервые с тех пор, как его доставили туда, покинул лазарет и направился в направлении, указанном ему солдатом-инвалидом. До войны Трапани был веселым, оживленным городом, как и подобает столице великого королевства. Серый мрак на улицах теперь имел лишь небольшое отношение к затянутому тучами небу и противному, холодному туману в воздухе: это было делом духа, а не погоды.