Право хищника

Старобинец Анна Альфредовна

— Ой, а мальчики из-за меня будут драться? — мечтательно поинтересовалась курица.

Мухтар издал утробный рык.

— А ну-ка фу! — закричал Барсук Старший. — Всем успокоиться! Не терзать!

Мухтар снова зарычал. Барсукот угрожающе зашипел в ответ.

— Отважный мальчик. — Красные слезящиеся глазки Хорька при взгляде на Барсукота наполнились особенно крупными слезинками.

Барсукот выгнулся дугой и распушил шерсть на спине и хвосте, чтобы казаться как можно больше.

«Однако же больше, чем эта жуткая псина, я всё равно не стану, —

подумал Барсукот и выпустил все свои когти на максимальную длину. — Кажется, дело дрянь. Наши силы неравны. Эти двое, охотничий и сторожевой, преспокойно растерзают нас троих. Ведь Хорёк — инвалид, Барсук не в форме, а один я не справлюсь с двумя бешеными псами, несмотря на то что я очень ловок, провор …»

Додумать свою мысль Барсукот не успел: зубы Мухтара снова клацнули рядом с ним, и ещё, и ещё раз — а потом настала полная темнота, потому что голова Барсукота оказалась в собачьей пасти. Темнота, помойная вонь и нарастающая боль — Барсукот чувствовал, как собачьи челюсти медленно и неумолимо смыкаются на его шее. Он размахнулся и вслепую ударил Мухтара когтистой лапой по морде. Пёс взвыл, но челюстей не разжал. Из внешнего мира до Барсукота доносились звуки — глухие, едва различимые, словно из другого леса. Кудахтанье курицы. Невнятные вопли Хорька. Беспомощный, отчаянный голос Барсука Старшего:

— Фу! Отпусти его! Это нападение на сотрудника полиции!

Мухтар не отпускал, а челюсти его сжимались всё сильнее. «Сейчас раздастся хруст, — подумал Барсукот. — Сейчас он перегрызёт мне глотку. Какая позорная смерть для молодого и ловкого сотрудника полиции. Умереть в пасти сельской охранной собаки …»

«Сейчас я перегрызу ему глотку, — подумал Мухтар. — Наглый котохомяк заслужил позорную смерть …»

— Оставь его, — неожиданно вмешался Полкан. — Оставь сотрудника полиции, друг.

— Мо у мемя вэ имфпынкф, — не разжимая челюстей, отозвался Мухтар.

— Инстинкт — великая страсть, — кивнул Полкан. — Но ты должен быть сильнее своих страстей. Отпусти этого суслокота.

Мухтар на секунду задумался, а потом разжал зубы.

— Я не суслокот, — пробормотал Барсукот, шлёпнувшись на землю. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса. Между прочим, за нападение на сотрудника полиции …

— Скажи спасибо, что живой, младший суслик полиции, — ухмыльнулся Полкан. — Пойдём, Мухтар. Нам здесь больше делать нечего. А курица пусть остаётся с ними.

— А курица пусть остаётся с ними?.. — Мухтар наклонил голову набок, пытаясь постигнуть некий тайный, дополнительный смысл сказанного.

— Да, — спокойно кивнул Полкан. — Потому что это предательская курица. Она предала свой курятник. Сама сбежала, а сестёр и братьев оставила в беде. Нам в Охотках предатели не нужны. Пойдём, друг.

И собаки молча трусцой побежали к ручью.

— Я не предатель, — прошептала Кура-четыре, глядя им вслед.

— Как хорошо, что всё обошлось, — заулыбался Хорёк.

— Сынок, ты ранен? — Барсук Старший склонился над Барсукотом. — Дай я взгляну.

— Я не предатель, — снова сказала

курица. — Я люблю свой курятник. Своих сестёр несушек.

— Ничего, рана не серьёзная. — Барсукот встал и отряхнулся. — Но шрам, думаю, останется.

— Шрамы украшают зверя, — сообщил хромой Хорёк.

— Я не предатель. Я должна вернуться в курятник.

— Да что ты городишь? — поморщился Барсук Старший. — В какой ещё курятник? Ты же знаешь, тебя там съедят.

— Я должна сделать всё что могу, — упёрлась курица. — Предупредить друзей об опасности. Рассказать им, что на самом деле происходит у Нины Палны на кухне по пятницам.

— Но это же просто самоубийство!..

— Не самоубийство, а подвиг, — заявила курица. — Подвигам ратным, раскинутым кры`лам скажем мы дружно: ура! Чтобы свободно в небе парила гордая птица кура`!.. Спасибо вам за помощь, друзья. На память о себе я снесу вам яичко. — И она тут же снесла яичко. — А теперь мне пора.

И курица побежала следом за двумя огромными псами, нелепо размахивая крыльями и распевая на весь лес:

— Пусть над горами и над лугами длится несушек полёт! Восторжествуем мы над врагами! Скажем: курятник — вперёд!

— Она что, думает, что летит? — спросил Барсукот, глядя ей вслед.

Хромой Хорёк кивнул.

— Зато в её жизни есть место подвигу, — уважительно прокомментировал он.

— Жалко дурёху, — печально поник усами Барсук Старший. — Погибнет она там … Смотрите, какое красивое яичко она нам снесла.

Все трое скорбно воззрились на белоснежное, ещё тёплое куриное яйцо.

— Наверное, мы должны её как-то спасти? — неуверенно поинтересовался Барсукот. — Что мы собираемся делать?

— Лично я собираюсь впасть в спячку. — Барсук устало потёр переносицу. — Невозможно спасти кого-то насильно, сынок. Мы предложили курице убежище в Дальнем Лесу, но она ушла. Это был её выбор. Мы сделали всё что могли.

— Наверняка мы можем сделать что-то ещё! — заупрямился Барсукот.

— Мы просто обязаны что-то сделать. — Хромой Хорёк с усилием выпрямил сутулую спину. — Наш долг — помочь нашим курам.

— Это не наши куры, а сельские, — поправил его Барсук.

— Не важно, — отмахнулся Хорёк. — Мы должны помочь нашим пернатым сёстрам.

— У меня нет никаких пернатых сестёр! — запротестовал Барсукот.

— Он имеет в виду кур, — объяснил Барсук.

— У меня нет сестёр кур.

— Я имею в виду, что все звери — братья. И сёстры. И надо приходить друг другу на помощь.

— Согласен! — обрадовался Барсукот. — Надо приходить на помощь.

«Спать, — подумал Барсук. — Так хочется спать. Становится холодно, всё холоднее, и пахнет зимой. И палые листья облеплены инеем, как белыми пёрышками. Зима уже близко. Зачем помогать этим сельским пернатым? Зачем мне думать о курах, когда зима уже близко, а у меня тёплый пол? Я не обязан. И я так устал. Я имею право поспать. Пускай эти куры поют героические куплеты, пускай Нина Пална варит из них бульон, а я буду спать …» А вслух он сказал: