Право на магию

Ледова Анна

— Хельме… Мекса… Мистрис Нерайя рассказала мне кое-что, но вы же можете верить этим выдумкам! Да, знаю, я что-то разрушила, когда была без сознания. Но это далеко не все, это только половина! Оно само, тогда я не контролировала себя, но я могу больше, много больше! Скоро остальная моя магия восстановится и вы сами все увидите!

Лицо Хельме болезненно исказилось при этих словах.

— Ты ранила четверых студентов, не считая разрушенного больничного крыла. Одному руку так и не сумели спасти.

— Да нет же, Хельме!

Это только часть! С меня сняли печать и пробудили магию, но вы еще не видели ее всю, она прекрасна… Ранила? Бред!! Вы тоже поверили этим слухам?

— Мы видели это собственными глазами, Ардина, — упавшим голосом ответил Хельме.

– Что?.. Нет! Этого не может быть… Я никогда не смогла бы… О боги, Анхельм, Мекса, вы же меня прекрасно знаете! Мы же триангл, да? Так почему вы мне не верите?

Я начала приходить в отчаяние. Да как это возможно, чтобы мои собственные самые близкие друзья смотрели на меня как на чудовище?!.. Но они молчали.

— Вы действительно думаете, что это я? Я бы никогда… Вы же знаете… Мэтр Эрдис говорил, что я просто не способна на такое! Да, это тоже моя магия, но ведь не вся! — меня начало трясти от того, что мои друзья меня не понимают. Я протянула руки к ним, но тяжелая густая волна вдруг придавила мои плечи. Хельме отшатнулся, Мекса сделала неуловимый пасс ладонью. Я проследила их взгляд — на моих пальцах плясало черное пламя. Я попыталась сбросить его, но оно разгоралось лишь сильнее, питаясь моим отчаянием и болью.

— Уходите, — только и смогла прошептать я, из последних сил сдерживая тьму.

До последнего я не верила, что они послушают меня. Мой прекрасный добрый Хельме, благородная сдержанная Мекса, они все же развернулись и ушли прочь. Меня затрясло, магия рвалась наружу — черная, злая — и я не знала, как это прекратить. Пока сильные чужие руки не обхватили меня сзади, сводя ладони вместе и направив их на ближайшую стену. Ни в чем не повинная каменная перегородка обратилась в пыль. А я, выплеснув непокорную тьму, разрыдалась от бессилия на груди его светлости.

41.3. Экзамен

— Кто там первый? Заходите! Фамилия?

— Нит-Истр, господин ректор.

После тягостной встречи с друзьями я не вернулась ни в больничную палату, ни в свою тайную комнатку. Арн Шентия проводил меня в отдельный домик на задворках Академии, вроде того, в каком останавливался сам и жили преподаватели. Наверно, это и к лучшему. Мистрис Нерайя мне больше ничем не сможет помочь, а возвращаться в общежитие, полное народа, мне не хотелось. В доме с удивлением обнаружила сумки с собственными вещами.

— Твоя подруга собрала, — ответил на невысказанный вопрос его светлость. — Доставили по моей просьбе.

Я осмотрелась — уютно, просторно, тихо. Присела на кушетку, сложила руки. Кажется, я выплакала все слезы, но легче

не стало, сердце щемило тоской.

— И что мне делать дальше, ваша светлость? Я ведь снова студентка, это еще так? Ходить на занятия? И на какие?

— Пока тебе лучше остаться здесь, на занятия сейчас идти не стоит. В конце недели начнутся экзамены, пара дней ничего не решит.

— Вы тоже считаете меня опасной? Поэтому запираете здесь…

— С тобой будут заниматься, но в этом доме. В первую очередь, тебе нужно принять собственную магию и освоить контроль, в этом поможет мэтр Сарттас, он придет через час. Теперь у тебя будут новые преподаватели, согласно твоему… новому профилю. Они помогут подготовиться к экзаменам. О допуске вопрос больше не стоит.

— После той демонстрации, что я устроила? — зло бросила я. — Покалечила студентов, разнесла стены, ведь так все было? Почему Вы молчите? И зачем постоянно возитесь со мной?

— Я зайду к тебе позже.

Я не хотела грубить, но искры того черного пламени будто засели внутри, отравляя все то хорошее и доброе, что я должна была сказать. Горечь от совершенного, пусть и в бессознательном состоянии, пересиливала и радость от возвращения, и благодарность за заступничество. Вот она какая, плата за магию и вновь обретенное родство. Интальд сказал, что мне еще долго предстоит восстанавливать баланс, а до тех пор мириться с тьмой, оставшейся половиной. Но почему не предупредил, что это будет так тяжело?

На протяжении последующих нескольких дней одни лица сменялись другими. Словно весь преподавательский состав факультета темной магии задался целью выяснить, на что я способна. Я послушно выполняла их задания под неизменным присмотром мэтра Сарттаса, и проверки были одна другой тошней. Я и представить не могла, сколько практических применений может быть у темной магии, и со все возраставшим ужасом понимала, что моя годится везде. Проклятия, магия теней и снов, боевая и защитная, темное пламя и использование других стихий, некромантия, снова развоплощение… Хотя задания были самые простые и безобидные, вроде того, чтобы погасить магические светильники, мне претила сама их суть — разрушение. Способность к проклятиям я отказалась проверять вовсе. И после каждого применения магии у меня оставалось чувство, будто я выпачкалась в грязи.

Часть первокурсников экзаменовалась в пятницу, остальные, включая меня, в субботу. Я не стала толпиться у дверей с остальными, а зашла первой, возражать никто не стал. Для успешного прохождения во второй семестр требовалось набрать двадцать баллов в сумме по профильной магии, дополнительной и дару, если таковой поддавался оценке. Комиссию из двадцати с лишним преподавателей возглавлял ректор Валдан собственной персоной. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне безразлично, чем окончилось то разбирательство, раз он до сих пор глава Академии.