Право на отцовство
Шрифт:
– Если тыегобоишься, просто дай мне знать, - произносит Миша.
– Я найду управу на Амира Рустамовича.
Он по-прежнему держит мою ладонь: нежно гладит её, а потом неторопливо подносит к губам и целует. Его движения плавные, уверенные, точные, словно он принял какое-то важное для себя решение. Решение бороться.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю его я.
Дверь в палату без стука отворяется.
Я не сразу привыкла к тому, что в больнице другие правила и привычки, но сейчас, на третий день своего пребывания здесь, даже не вздрагиваю. Думаю, что это медсестра, но,
– Здравствуй, Соня, - произносит сухо Амир.
Он смотрит на мою руку, которую до сих пор отчаянно сжимает Миша. Затем мы встречаемся взглядами и его темный, и холодный заставляет меня скукожиться ещё больше. Почему-то именно в этот момент хочется раствориться и навсегда исчезнуть. Жаль только, что это не спасёт меня от накопившихся проблем и головной боли.
– Здравствуй, - с трудом отвечаю я.
– Амир, Вы разве не видите, что мы разговариваем? – вмешивается Миша.
– Разговор окончен, - дерзко отвечает Сабитов и закрывает за собой двери.
Атмосфера в палате накаляется. Кажется, что лишний жест или шорох подорвут здесь всё к чертям собачим.
Я поднимаюсь с постели, сую ноги в тапочки и отхожу в сторону. Действую нервно и скорее механически – ставлю букет цветов, принесенных Мишей в обрезанную пластиковую бутылку из-под питьевой воды. Вчера я сделала себе три такие «вазы».
– Ошибочка вышла, - парирует мой бывший жених и тоже поднимается с постели уверенной походкой направляясь в сторону Амира. – Разговор не окончен, потому что мы с Софией только начали.
Что он делает? Что он, чёрт возьми, делает? Зачем провоцирует на конфликт? Амир профессионально занимался боксом: один его удар и он сломает Мише челюсть. А я не хочу этого. Не хочу, чтобы кому-то было больно, и кто-то страдал. Но выйти втроём сухими из воды никак не получается.
«Сама… Ты сама заварила эту кашу», - шепчет внутренний голос.
Набираю полную «вазу» воды и ставлю в неё цветы. Освободив руки не знаю, чем занять себя, чтобы не нервничать. Прогнать обоих, чтобы не устраивали здесь разборки? Этим я сделаю только хуже, потому что, если Амир и Миша окажутся на улице, я не смогу контролировать конфликт между ними. И… кто знает, как сильно они могут навредить друг другу.
– Как начали, так и закончили, - отвечает Амир, приближаясь к Мише.
Он выше его на полголовы. И шире в плечах. Он знает, как наносить удары так, чтобы тут же отправить соперника в нокаут. Миша не любит решать конфликты кулаками и его основное оружие: уступчивость и вежливость, которые невовремя куда-то сейчас подевались.
– Да пошёл ты...
– Что ты сейчас сказал? – произносит сквозь зубы Амир и хватает Мишу за голубую рубашку.
Мне становится страшно, как никогда и паника моментально окутывает тело. Не приемлю насилия в любом его проявлении и не хочу, чтобы из-за меня кто-то из мужчин пострадал.
– Прекратите! – вырывается из меня. – Амир, отпусти!
Он не слышит и продолжает сверлить Мишу своим диким взглядом. Свободная рука напрягается,
– Пожалуйста! Не нужно устраивать разборки в стенах больницы.
Сабитов резко отпускает Мишу и тот, едва очутившись на земле, пошатывается. Поправляет смятый воротник, проводит пятерней по светлым взъерошенным волосам и обходит Сабитова, направляясь к двери. На секунду останавливается в проёме и смотрит на меня с легкой полуулыбкой, застывшей на губах. Он совсем не испугался.
– Ещё увидимся, Амир, - произносит Миша. – И до встречи, София.
Не дожидаясь ответа, уходит, а мы с Сабитовым остаемся в палате одни. Очень некстати начинает потягивать живот, а резкая боль просачивается в виски.
– Зачем ты цепляешь его? – спрашиваю Амира уставшим голосом. – Ты не должен касаться моих личных проблем!
В глазах Сабитова сверкает сталь. Я вижу, что он всё ещё на взводе. Казалось, если бы Миша сказал хоть одно лишнее слово, он размазал бы его по стене.
– Ты. Моя. Женщина, - цедит Амир с остановками.
– Твои проблемы касаются и меня тоже.
При этом расстояние между нами сокращается молниеносно быстро. Он уверенно шагает в мою сторону. Смотрит так, словно одной ночью в Испании заклеймил меня.
– Я - ничья, - мотаю головой с трудом сдерживая слёзы.
Секунда и Амир оказывается совсем близко – между нами не больше нескольких сантиментов расстояния. В ноздри тут же проникает приятный аромат его парфюма и едва уловимый запах сигарет.
– Не хочу спешить, извини, - отвечаю, глядя на чёрные пуговицы его рубашки. – Однажды я уже поторопилась и дала согласие на предложение о замужестве. Что из этого вышло ты и сам видишь.
Амир касается пальцами моего подбородка и слегка его поднимает, заставив посмотреть в глаза.
– С нами такого не будет, Соня. Ты же знаешь.
В горле становится сухо, а сердце уже болит от частых ударов. Сабитов осведомлён, как на меня действует и наглым образом это использует.
На самом деле я не знаю, как будет дальше. С ним или без него. Я хочу остыть и подумать в каком направлении нужно двигаться. Бросаться в новые отношения это совсем не то, что мне стоит делать.
– Лучше расскажи, как там Саша? – резко перевожу тему.
Амир усмехается и тут же меня отпускает, при этом сокращая расстояние между нами до нулевого. Мои руки упираются в его грудь, я чувствую тяжелое дыхание и улавливаю частое сердцебиение Сабитова. Неужели… он именно на меня так возбуждённо реагирует?
– Саша с твоими родителями гуляет в парке. Не волнуйся, - отвечает, коротко целуя в висок. – Вечером я опять заберу её к себе.
Глава 50.
Амир.
Внутри меня всё так же растекается обжигающая ревность, но рядом с Соней я её умело прячу. С Беловой не получается так как получалось с другими. Стоило только пальцем поманить, стоило намекнуть о своих намерениях, пусть и прямых, любая из женщин была готова бежать за мной на край света. Соня другая. Соня хрупкая, нежная, трусливая. Соня уже обжигалась об меня и ломала крылья. Ей недостаточно слов, недостаточно моего требовательного голоса, недостаточно того, что я схожу с ума, когда вижу её с другим. По правде говоря, я нихрена не пойму, как вести себя с ней дальше, чтобы хоть немного заслужить её доверие.