Право на пиво
Шрифт:
— До свидания, — сказал я ему, выходя на улицу. Вроде бы он даже соизволил ответить — я не расслышал. Не до того стало.
— Привычное мнение, что алкоголизм — порок людей слабовольных — в корне неверно. В медицине алкоголизм уже давно рассматривается как один из видов наркологической зависимости. Нормальный человек, в отличие от животного, испытывает положительные эмоции не только от вкусной пищи или красивой самки…
— Или самца, — меланхолично вставил Павел Геннадьевич.
— А? Да какая разница, у кого какие вкусы… А, ты имеешь в виду, для женщин? — Получив в ответ кивок, Сергей продолжил: —
— Медиаторы — это такие пластмассовые штучки, с помощью которых играют на гитаре. Почему-то мне кажется, что ты не о них говоришь, — печально признался Павел Геннадьевич.
— Да, да, — рассеянно согласился Сергей. — То есть, нет. Иначе говоря, это эндогенные опиаты… — он вопросительно взглянул на собеседника, но тот удрученно покачал головой, — ну, внутренние наркотики организма. Мозг как бы дает сигнал: вот это — хорошо, это мне нравится. Вообще — большинство наркотиков, в том числе этанол, замещают собой те или иные группы опиатов. У алкоголика полностью отключается медиаторная система, подмененная этанолом, и он физиологически вынужден постоянно пить. Это что касается биохимических процессов. Как ты понимаешь, психологией мы здесь не занимаемся, а с культурными традициями сами как-нибудь разберетесь.
— Разберемся. Я вот только не понял насчет творчества. Это что же, все должны картины рисовать или книжки писать?
— Нет. Еще раз подчеркиваю: чем развитее мозг — тем большие у него запросы. Но для кого-то достаточным будет красиво расставить хрусталь по полкам, а кому-то подавай теорию относительности. Кстати, компьютерные игры — из той же области: элементарный суррогат полезной деятельности. Мнимая польза, но зато весьма реальные медиаторы в мозгу.
— Понял, понял, — произнес Павел Геннадьевич и задумался: «Значит, хваленый шопинг из той же оперы. Не забыть бы жене сказать». — Но, выходит, что алкоголиками сплошь и рядом должны становиться тупицы, ленивцы и неудачники, а ведь на самом деле это не так. У одного меня наберется десяток спивающихся знакомых с золотыми руками и весьма развитой смекалкой.
— Естественно, потенциальный Эдисон с легкостью отремонтирует любой бытовой прибор, а Кулибин — механизм. Золотые руки? Несомненно. Но эти люди способны на большее, а вынуждены довольствоваться малым. В итоге сам человек не разделяет восторга окружающих. Для него это — набившая оскомину рутина. Ему нужен поиск, эксперимент, а не исследованная вдоль и поперек домашняя железяка. Вот и напиваются, стирая разницу между желаемым и действительным. В итоге медиаторные системы окончательно редуцируют, и круг замыкается. Мы хотели добиться создания препарата, который защитил бы эти системы мозга от деградации. Но, как вы знаете, действовать пришлось методом «научного тыка». Ну нет у нас еще четко локализованного участка мозга, функции которого дублируются этанолом.
Обычно живой взгляд Павла Геннадьевича подернулся пеленой недопонимания. Сергей сделал вывод, что с лекцией пора закругляться.
— Историю наших поисков вы знаете…
— Да, да, — оживился Павел Геннадьевич, — помню, конечно.
Не мудрствуя лукаво, в самом начале работы (еще в девяностые) биохимики пытались решить задачу в лоб, используя для этого
— Так где же прятался ключик?
— Вашими стараниями мы давно и успешно сотрудничаем с производителями пива. В частности, выращиваем и изучаем новые штаммы пивных дрожжей. А заодно экспериментируем с их свойствами…
— Сергей, я понимаю и приветствую подобную увлеченность, но не мог бы ты сразу перейти к результатам?
— Пожалуйста, — слегка обиделся Сергей. — В питательной среде пивных дрожжей мы вывели микроорганизм-симбионт, отходами жизнедеятельности которого является «индуктор медиатора» — вещество, сходное по составу с обнаруженным в мозгу активно излечивающихся алкоголиков. Вне питательной среды симбионт моментально гибнет, то есть в массовых сортах пива он не жилец. Простейшее решение — добавлять индуктор в пиво и бить врага его же оружием. Но индуктор разлагается в течение двух-трех часов, а приспособить в качестве ингибитора альфа-кислоту нам удалось лишь недавно…
— Кислота? Наркотик? — Павел Геннадьевич принял стойку.
— Нет, — поморщился Сергей, — это вещество, содержащееся в хмеле. Упрощенно — та самая горечь, которая присутствует в хмелесодержащем пиве.
— А, — разочарованно буркнул собеседник.
— В организме человека индуктор избавляется от опеки альфа-кислоты и, используя в качестве проводника спирт, проникает в нужные места мозга. Самое главное, — Сергей торжественно вскинул руку, указывая пальцем в потолок, и Павел Геннадьевич заинтересованно задрал голову, — в дальнейшем, даже при злоупотреблении алкоголем, редукции не происходит. Мы избавляемся от физиологической зависимости и предупреждаем ее раз и навсегда!
— И от других наркотиков тоже? — переводя взгляд с потолка йа Сергея, полюбопытствовал Павел Геннадьевич.
Сергей вскинулся, готовясь разнести в клочья столь вопиющее незнание азов физиологии, но вовремя вспомнил, что это не симпозиум, а напротив — не профессор, и ограничился лаконичным «нет».
— Я, собственно, и не рассчитывал. Значит, как говорил Воланд, «лечить подобное подобным»? Похвально.
И вновь Сергей едва удержался от объяснений, что этот принцип сформулирован в незапамятные времена и приписывается самому Гермесу Трисмегисту. Воланд тогда еще под стол пешком ходил.
Павел Геннадьевич продолжил:
— Что ж, осталось только провести испытания…
Метрах в десяти от здания института начинается дорога. Вернее сказать, одна из центральных трасс города, всегда забитая транспортом. Аккурат когда я придерживал двери, по этой дороге проехала «скорая» с непонятной латинской надписью «Obolonce». Протирать глаза я, конечно, не стал, но провожал машину взглядом, аж пока ее не заслонили другие. И только потом закрыл рот.